Чуждый ухищрениям литературной занимательности роман «Обломов» тем не менее с выходом в свет, по свидетельству А. В. Дружинина, «победоносно захватил собою все страсти, все внимание, все помыслы читателей» и, добавим, продолжает удерживать их, чему не мешает и его первая часть, где «автор согрешил <… > бедностью действия»[12]. Действительно, Илья Ильич здесь по существу весь день лежит, отвлекаясь от дремоты и сна лишь на вялые препирательства (исключая разве что монолог о «других») с Захаром и недолгие диалоги со своими посетителями, визиты которых, как и письмо деревенского старосты, требование съехать с квартиры, от его воли не зависели. Большую половину этой части к тому же занимают внесюжетные рассказ повествователя о предшествующей двенадцатилетней жизни героя в Петербурге и картина «благословенного уголка земли», «чудного края» (с. 79), где прошли его детские и отроческие годы (глава IX — «Сон Обломова»). Собственно действие в романе образуется только в части второй, с появлением Андрея Штольца, знакомством Ильи Ильича с Ольгой Ильинской и признанием героя в любви к ней. Но с началом части четвертой, где Обломов, расставшийся с Ольгой, живет в доме Агафьи Матвеевны Пшеницыной, оно вновь замирает, уступая место круговороту однообразных будней. И все же секрет огромного и, заметим, за минувшие полтора столетия нимало не ослабевшего читательского успеха «Обломова» заключен не только в любовной истории заглавного героя, хотя она и заняла половину романа. В конечном счете читателя увлекает тот внешне неброский, но далеко не простой внутренний конфликт произведения, который в его «любовных» частях лишь наиболее заметен.
Очень важно верно понять его источник. Правильно ли отождествлять его с противоречием между Обломовым-человеком и Обломовым-помещиком, как это сделал в своей знаменитой статье «Что такое обломовщина?» (1859) критик-революционер, «мужицкий демократ» Н. А. Добролюбов? От природы, говорил Добролюбов, Илья Ильич — «не тупая, апатическая натура, без стремлений и чувства, а человек <…> чего-то ищущий в своей жизни, о чем-то думающий», но привитая его барским положением и воспитанием «привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других», т. е. жить за счет чужого (крепостного) труда, «развила в нем апатическую неподвижность и повергла его в жалкое состояние нравственного рабства»[13]. В способности к «серьезной и самостоятельной деятельности» Добролюбов по той же причине отказал и другим героям русской литературы из поместных дворян — от Тентетникова, Онегина, Печорина и Владимира Бельтова («Кто виноват?» А. И. Герцена) до главных персонажей повестей («Дневник лишнего человека», «Гамлет Щигровского уезда») И. С. Тургенева и его романа «Рудин».
На это можно возразить, что не только многие герои А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Герцена, И. Тургенева, но и сами их создатели были дворянами-помещиками, что не помешало этим писателям стать великими тружениками на благо всей России. Воспитанниками и наследниками родовых дворянских поместий являлись и гончаровские Александр Адуев («Обыкновенная история») и Борис Райский («Обрыв»), люди не без заблуждений и недостатков, но явно не бездельники. А в четвертой части «Обломова» унаследует небольшое поместье, т. е. станет помещицей, даже положительная героиня этого романа Ольга Ильинская. В отличие от антидворянски настроенных Добролюбова и Чернышевского в глазах Гончарова статус дворянина-помещика сам по себе еще вовсе не обрекал человека на личностную и общественную несостоятельность.
Главным конфликтным источником «Обломова» стала сама натура его заглавного героя, характеризуемая не единственным, а разными нравственно-психологическими устремлениями. При этом одно из них было, как это нередко случается среди людей, дополнительно усилено в душе Ильи Ильича и «образом жизни», царившим в «чудном краю» его детства и отрочества. Каковы же эти устремления?
Первое совпадает с назначением человека, определенным его Творцом. Это жизнь как постоянное движение в значении безустального духовно-нравственного развития и совершенствования, труда души и тела. Она исполнена долга перед собой, своей страной, всем человечеством и Божеством. Именно о такой жизни мечтал, как напоминает ему в начале второй части романа Андрей Штольц, юный Обломов, в ту пору (это видно из рукописи произведения) студент Московского университета, упоенный читатель «Руссо, Шиллера, Гёте, Байрона» (с. 144). Он собирался «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разрабатывания неистощимых источников <…>; работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит жить другой, артистической, изящной стороной жизни, жизни художников, поэтов» (с. 143). Вместе со Штольцем Илья Ильич хотел «сначала изъездить вдоль и поперек Европу, исходить Швейцарию пешком, обжечь ноги на Везувии, спуститься в Геркулан» (там же). Планировался тут и нежный сердечный союз с одной из знакомых Обломову девушек-сестер, которым он «нашептывал надежды на будущее, развивал <…> мысли и… чувства тоже…» (с. 144).
Читать дальше