Антон Березин - История с деньгами, или Детям до 16 путешествовать по времени разрешается

– Самаил Георгиевич, а вам не кажется, что мы попали в какое-то странное место? – шепотом спросила Аля.

– Мне уже давно кажется, – так же тихо ответил Самаил Георгиевич. – С тех пор, как мы должны были наткнуться на стенку. А дым этот и не дым вовсе, а туман. Похоже, опять наш пятак шалит, и куда мы попали – неизвестно.

– Мин херц, – вдруг раздался голос совсем рядом, – да не слушайте вы никого! Когда вы пришли на царство, в России что было? Да ничего не было! Промышленности не было, сильной армии не было, выхода к морям не было, школ нормальных – и тех не было. О торговле я вообще не говорю! Что это за торговля, если с иностранцами не торгуем? А сейчас Россия из захудалой провинции превратилась в великую державу. Турка и шведа побили. К морям вышли. Экономика, культура, образование развиваются дай Бог каждому. И ведь все это только благодаря вам, Петр Алексеевич!

– Да это же сам Петр Первый! – прошептал Самаил Георгиевич.

– А Кирилл где? – спросила Аля.

– Государь Петр Алексеевич, по-моему, тут кто-то есть! – воскликнул голос из тумана. – Надо бы в него пальнуть, да не видно ни зги. Проклятый туман!

– Нечего порох зря переводить – нет тут никого, – произнес в ответ голос государя. – Разве что мыши. А их всех не перестреляешь.

– Пи-пи-пи, – тоненько запищал Сильвер и зашуршал хвостом по земле, как заправская мышь.

– Вот видишь! – засмеялся Петр. – А ты боялся. Меня вот что беспокоит: у нас в России с деньгами плохо. А без денег реформы не сделаешь.

– А до вас, Петр Алексеевич, было-то все равно что никак! Серебряная копейка, денежка да полушка – разве ж это деньги? Одно название. Да и этих денег ведь не хватало. Помните? Копейку-то на две-три части рубили, чтобы расплатиться. Если бы не вы, когда бы еще на Руси первый серебряный рубль появился? А разве не вы приказали выпустить полтинник, полуполтинник, гривенник, пятак и алтын. Я так думаю, государь, этой вашей замечательной десятичной системе скоро вся Европа подражать начнет.

– Полтинник – это пятьдесят копеек, – не удержался Самаил Георгиевич. – Полуполтинник – понятно, двадцать пять. Гривенник – десять, алтын – три копейки. И кстати, действительно, к концу XVIII века европейские страны начнут перенимать опыт России в своих денежных системах. Наша десятичная система, в которой 10 копеек составляют гривенник, а десять гривенников – рубль, окажется гораздо удобнее других систем. Французский франк станет делиться на 100 сантимов, а в Америке появится доллар, состоящий из 100 центов.

– Да, это было бы неплохо, – задумчиво проговорил голос государя. – А то не все же нам у Европы учиться. Когда-нибудь и ученики должны обгонять своих учителей! А научились мы у Европы многому. Например, каким должен быть современный монетный двор. Это я понял, когда великий ученый, сэр Исаак Ньютон, показал мне в Лондоне Королевский монетный двор. Он тогда его смотрителем был. Помню, увидел я это чудо и дал себе слово, что у нас денежное дело не хуже, чем у англичан, будет поставлено. Выписал из Англии мастеров, машины и слово свое сдержал. Какие монетные дворы у нас теперь в Москве и Санкт-Петербурге! Загляденье! И в других городах не хуже будут!

– Правду Петр Алексеевич говорит, – шепнул Самаил Георгиевич на ухо Але. – Монетные дворы вскоре открылись в Нижнем Новгороде, Ярославле, Архангельске и на Алтае…

– А вот выпуклые точки на монетах даже в Европе не додумались делать, – продолжал нахваливать государя другой голос. – Это ж какое удобство для неграмотных: прочитать надпись на монете не смогут, а сосчитать точки – это любому под силу! Пять точек – значит пятак. Десять – гривенник. Три точки – алтын. Ну а рубль даже самый неграмотный узнает без всяких точек! Ваше изображение на рубле, Петр Алексеевич, ни с чьим не спутаешь!

– Апчхи! – вдруг раздалось из тумана.

– Государь, я же говорил, что тут кто-то есть! А ну выходи, не то стрелять буду!

В ответ раздался удаляющийся дробный топот.

– Теперь ты зайца испугался! – рассмеялся государь. – Зря, видно, я тебя награждал за храбрость.

– Зайцы не чихают, государь! – обиженно возразил голос. – А осторожность – сестра храбрости.