Юрий Дмитриев - Необыкновенный охотник (Брем)

Так говорил барон, и трудно было с ним не согласиться. Но пастор Брем молчал. И это молчание обнадежило барона. Действительно, если бы отец Альфреда был против его поездки, если бы считал неразумным бросать учебу, он мог бы давно прервать Мюллера, сославшись хотя бы на то, что их ждут за столом, а затем своей родительской властью запретить Альфреду и думать о поездке в Африку.

И барон продолжал говорить, рисуя заманчивые картины, строя грандиозные планы их поездки, обещая сделать все, чтоб ни Альфред, ни его родители не жалели, если молодой Брем примет это предложение.

Пастор сидел молча в своем кресле, и на его лице нельзя было прочитать ничего. Зато на лице Альфреда было написано все, о чем он думал, все, что чувствовал и переживал в эти минуты.

Конечно, он готов принять предложение барона, принять сейчас же, немедленно. Думал ли он в эти минуты об архитектуре, о том, что готов бросить ее? Наверное, нет, не думал, так же как в эти минуты, видимо, не думал, что готов стать зоологом. Возможно, он был согласен с бароном: путешествие в неизведанные страны, даже если на время придется забыть об искусстве, вовсе не означает, что он откажется от него совсем. К архитектуре можно вернуться и позже, а такого случая поехать в Африку может больше не представиться никогда!

А возможно, Альфред вообще не думал ни о чем: все здравые мысли, все логические рассуждения отступили перед одним — перед возможностью поехать в далекие, неисследованные, малоизвестные и таинственные страны. Так ведь тоже бывает в жизни, особенно если человеку только что исполнилось восемнадцать лет!

Отец ничего не ответил барону. Альфреду же он сказал: «Ты уже взрослый, решай сам».

И Альфред решил: 31 мая 1847 года он покинул родной Рентендорф, чтобы встретиться с бароном в Вене и вместе с ним отправиться в Триест, где уже были заказаны места на пароходе.

Альфред смотрел на укутанный утренней дымкой город и старался вспомнить все, что ему известно о нем. Александрия, город, основанный знаменитым греческим полководцем Александром Македонским, столица науки древнего мира. Здесь жили и работали, сюда приезжали крупнейшие ученые того времени Архимед и Птолемей, Евклид и Аристарх. Здесь была знаменитая Александрийская академия. При ней — анатомический театр и обсерватория, зоологические и ботанические сады.

Но в средние века христианское духовенство обрушилось на ученых, на библиотеки и даже на тех, кто просто умел читать. Натравливаемая церковниками, обезумевшая толпа фанатиков разрушила и сожгла храм Сераписа, в котором хранилась бóльшая часть самой крупной по тем временам библиотеки в мире, — сгорели 700 тысяч книг-свитков, многие из которых уже тогда были уникальными. Это произошло в IV веке нашей эры. Альфред читал об этом, но ему казалось, что не могла бесследно исчезнуть великая культура города, и он с нетерпением ждал, когда корабль войдет в порт. Однако, сойдя на берег, он очень скоро разочаровался: безликий, перестроенный европейцами на свой лад центр города, потерявший от этого всю прелесть восточного колорита, грязные, полуразрушенные арабские кварталы — такой предстала перед ним столица науки древнего мира.

К счастью, барон вовсе не собирался задерживаться в Александрии. Он быстро закончил все формальности, отыскал подходящую барку и уже через два дня — 31 июля 1847 года они отправились дальше.

Альфред плохо запомнил путешествие по каналу, а затем по Нилу до Каира: его свалила тропическая лихорадка. И лишь в промежутках между приступами, полулежа на палубе барки, смотрел он на берега великой и легендарной реки.

Много раз еще будет плавать по Нилу Брем, будут у него во время этих плаваний смешные и забавные, опасные и трагические приключения. О некоторых он будет изредка вспоминать, другие быстро забудет. Но то, что произошло во время этого плаванья, он запомнит на всю жизнь. И не только потому, что это было первое приключение на африканской земле, но и потому, что оно послужило Брему хорошим уроком.

Уже почти в самом конце пути, недалеко от Каира, их барка наскочила на другую и повредила ее. Матросы поврежденного судна быстро перебрались на барку, где находился Брем, и окружили капитана, который немедленно поднял громкий крик, призывая на помощь. Услышав крик, Брем и Мюллер, которого тоже мучили приступы лихорадки, схватили оружие и выскочили на палубу. Увидев вооруженных людей, нападавшие в ужасе бросились к борту и моментально оказались в воде. Успокоившись, капитан объяснил, что это разбойники, которые пытались захватить судно.