Екатерина Неволина - Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров

– Что значит эта карта? – спросила Надя.

В ту же секунду одновременно зазвонили три телефона – домашний и оба наших мобильника. А еще мне показалось, что карта с колоколом вздрогнула, чуть приподнялась над столом и из-под нее выползло и растворилось пыльное серое облако. Несколько секунд трезвон продолжался, а мы были не в состоянии пошевелиться. Потом Надя взяла свой мобильник и тут же побледнела как полотно. Я догадалась, что звонят похитители, и прошептала сестре на ухо:

– Тяни время, говори, что не сможешь быстро деньги собрать.

Надя показала мне на трезвонящий домашний. Мне пришлось разбираться с телефонами. Получилось не слишком удачно.

– Да, пап, подожди. У меня бабушка на домашнем.

– Что делаю у Нади? Пришла в гости, мы плетем кружево и ведем светские беседы. Да не издеваюсь я!

И все в таком духе, с обещаниями перезвонить буквально через пять минут. К счастью, мне удалось закончить оба разговора до того, как с кухни раздались громкие рыдания Нади. Я тут же подбежала к ней.

– Они дают три дня на сбор денег, – плакала девушка. – А потом начнут присылать его по частям…

– Все, хватит! – воскликнула я. – Сейчас же звоню папе.

Надя только пожала плечами, продолжая плакать. Ее родители были давно в разводе. Мой дядя бросил семью и скрылся в неизвестном направлении. И вообще в последних поколениях князей Шаховских с мужчинами как-то не сложилось. Нам, простолюдинам Ивановым, в этом попроще. Позвонила папе. Он выслушал и после долгой паузы сказал:

– Дело серьезное. Без полиции здесь не обойтись. Только они наверняка подумают, что Влад испугался своего нового статуса и сбежал сам.

– Пап! – возмутилась я. – Давай без шуток. Они нам запретили обращаться в полицию.

– А откуда они узнают? Если ребята серьезные, то будут за квартирой наблюдать… – Отец любит вот так сам с собой все обсуждать. – Но с другой стороны, сейчас, чтобы подать заявление, необязательно быть близким родственником. В общем, девочки, сидите тихо, никому не открывайте. Папа вам поможет.

Я вернулась на кухню и рассказала Наде о разговоре с отцом. Она, конечно же, начала выспрашивать. Мне бы промолчать, но я ляпнула:

– Возможно, за квартирой следят.

Надя тут же взялась за колоду.

– Не надо! Лучше в окно посмотрю! – сказала я.

На стол уже легли первые карты, темные и нехорошие. На улице стемнело. В доме через дорогу в окнах горел свет. Ничего необычного я не заметила. Внизу за припаркованными машинами никто не прятался. Неожиданно мне пришла в голову мысль: «А что, если взять фотик и посмотреть через зум?!»

Пока я бегала за сумочкой и разыскивала в ней крохотную «мыльницу», Надя завершила расклад, резко перевернула последнюю карту и выложила на стол Глаз.

«Что бы это значило?» – подумала я, увеличивая зум фотика.

На четной стороне улицы, в окне сталинской девятиэтажки стоял человек с биноклем. Как же медленно соображают мои мозги! Пока я возилась со своей «мыльницей», он заметил меня! Навел свой бинокль и смотрел в упор.

– Ой! – воскликнула я. – Он нас видит! – и от неожиданности нажала на кнопку. Фотоаппарат щелкнул. Мужик убрался от окна и задернул штору.

– Что там?! – закричала Надя.

За ее спиной карта с Глазом медленно поднялась в воздух, выпустила облачко серой пыли и перевернулась рубашкой вверх.

– Там был мужик с биноклем, – сказала я загробным голосом. – Он заметил меня и спрятался за шторой.

– Бежим скорей! – воскликнула Надя.

– Стой! Ты чего?! – Мне эта идея совсем не нравилась.

– Они сейчас будут убивать Владика! – В голосе моей двоюродной сестры звучало безумие. Она стремительно влезла в джинсы и накинула куртку. Зачем-то сгребла со стола карты и держала их в левой руке. Мы выскочили из квартиры и побежали вниз по лестнице. Я на ходу достала телефон и позвонила отцу:

– Пап! У нас тут дурдом! Я увидела какого-то типа с биноклем, а Надя сошла с ума и бежит в дом напротив. Думает, что ее Владика там убивают.

– Что ж вы… – Отец явно хотел выругаться, но сдержался. – Не делайте глупостей! Не заходите в подъезд, ждите на улице. Я уже еду. Какой там номер квартиры?

Вопрос, конечно, хороший. Фотик остался на кухне. Нужно было вспоминать окно, и у меня вроде бы получилось:

– Номера не знаю. Но это предпоследний этаж, окно крайнее слева.

– Ладно. Только не делайте глупостей. Сеня, ты же у меня умница. – Я слышала, что папа испуган и голос его дрожит. Это подействовало на меня как холодный душ. Вся девичья ерунда вылетела из головы. Я превратилась в саму сосредоточенность и осторожность.