Евгений Велтистов: Новые приключения Электроника

— «О стереометрии бочек, имеющих наивыгоднейшую форму», — ответил Макар.

— Вот это да! — восхищенно выдохнул кто-то. — На собственном опыте?

— На опыте Иоганна Кеплера, — парировал Гусев.

Учитель уловил в голосе Макара боевой азарт и пригласил его к доске.

— Кажется, именно так называлась одна из работ Кеплера, в которой он предвосхитил многие результаты интегрального исчисления, — сказал Таратар.

Макар, рисовавший мелом винную бочку, обрадованно обернулся:

— Точно! Кеплер только что женился… — Макар расчленил бочку на части и писал формулы. (Одобрительный гул за спиной подтверждал, что всем нравится комментарий к старинной задаче.) — Из одиннадцати невест с большим трудом выбрал себе жену, — продолжал баском Макар. — Ну, а отец жены говорит ему: «Ты хоть и придворный императорский математик, но покажи мне, какая польза от твоей учености». — «Пожалуйста, — отвечает Кеплер. — Я могу рассчитать, сколько чего в каждой твоей бочке, не заглядывая в нее»… Зря смеетесь! Все это мы с Сыроежкиным прочитали в биографии Кеплера.

— Подтверждаю, — сказал с места Сергей Сыроежкин, — что Макар собственноручно принес бочку на сто литров и разложил ее двумя способами.

— Я, конечно, не собираюсь жениться, но знаю точно, что методом Кеплера доказывать труднее, — сознался Макар под всеобщий смех. — То ли дело интегралами!

И он показал на доску, где внезапно для всех простая бочка воскресила историю четырехвековой давности.

Таратар смотрел на бочку и на Макара, не скрывая радости.

— Блестящее подтверждение ряда побед математики, — объявил он. — Обратите внимание на главный вывод Гусева: целый научный трактат Кеплера, который был в свое время открытием, уложился в одну современную формулу. Молодец!

— Ну что вы, — отмахнулся покрасневший Макар. — У других получше.

— Неужели? — Таратар слегка удивился. — Кто же эти другие?

На стол учителя посыпались тетради. Тетради с доказательствами и расчетами восьмого класса «Б». Здесь были доказательства многих замечательных неравенств, недоказуемых теорем о квадратуре круга и разделении угла на три равные части, расчеты движения материков, массы сверхзвезд, продолжительности жизни элементарных частиц, точной скорости света и многих других исторических и современных задач. Только математик способен понять, что пережил в эти короткие минуты учитель. Но Таратар, приняв на свой стол груду математических рукописей, не утратил привычного оптимизма. Ведь он вызвал этот взрыв неожиданной энергии. Учитель успел лишь отметить про себя, что среди всех работ нет ничего похожего на «уравнение Крокодила». Неужели такие шутки устарели?

Ребята сдали работы. Лишь перед Вовой Корольковым, соседом Сергея Сыроежкина, лежала толстая тетрадь в коричневом переплете.

«Неужели и это тоже мне?» — весело подумал Таратар и спросил Королькова:

— Ну, а ты?

— Я не хотел бы… так сразу, — сказал побледневший Корольков.

— Почему?

— Это очень ценная работа.

«Недаром товарищи зовут его Профессором», — подумал Таратар и сказал:

— Назови тогда проблему, чтобы все оценили ее значение.

— Доказательство теоремы Ферма, — произнес едва слышно Профессор.

Таратару стало жалко способного ученика: до чего себя загнал, просто зачах за письменным столом. А все виноват он, учитель, со своими свободными заданиями. Им ведь только волю дай, этим самолюбивым юным «фермистам», — день и ночь будут атаковать неразрешимые задачи, пока не потеряют здоровье. Да ведь разве докажешь теорему Ферма!

— А ты делаешь зарядку по утрам? — спросил учитель Королькова.

Корольков взглянул на учителя с таким изумлением, словно тот обратился к нему по-марсиански.

— Это доказательство великой теоремы Ферма, — упрямо повторил он.

Таратар взял тетрадь Профессора, быстро перелистал работу. В глазах зарябило от бесконечных фиолетовых формул, заполнивших тетрадь. Профессор писал мелкими, аккуратными, почти печатными буквами.

— Теорема Ферма доказана для шестисот частных случаев, — медленно произнес Таратар. — Математики всего мира отказались решать теорему. Неужели тебе удалось найти совсем новый пример?

— Здесь не пример. Здесь решение всей теоремы!

Профессор сел на свое место, как победитель.

Таратар взвесил в руке пухлую тетрадь. «Мало ли было за триста лет доказательств недоказуемой теоремы! Вот еще одна дон-кихотовская попытка — возможно, даже и оригинальная…»