Петр Власов - Рыцарь, кот и балерина. Приключения эрмитажных котов

Здесь академик Перепелкин во второй раз за вечер испытал шок. Женщина в шубе, чьи тяжелые светлые волосы отливали червонным золотом в свете полной луны, легко посадила на одну ладонь Бутадеуса, на другую молчаливого мальчика, и вот так, удерживая их разведенными в стороны руками, решительно шагнула с крыши. Но затем вовсе не рухнула по законам физики камнем вниз, а заскользила по плавной дуге в сторону пришвартованного на другом берегу реки трехмачтового парусника-ресторана. Сам не понимая, зачем он это делает, академик быстро-быстро перекрестился и плюнул три раза через левое плечо.

Оставим, однако, Перепелкина в одиночестве размышлять над своим вновь приобретенным опытом и вернемся на колокольню, к Маше. Картина хладнокровного расстрела Эрмитажа была у нее как на ладони. Кусая губы и сжав кулаки от бессильной ярости, она смотрела, смотрела – и не могла оторваться, будто загипнотизированная этим тяжелым зрелищем. Вот опять – сначала несколько поочередных вспышек на одной стороне реки, затем взрывы и россыпи искр на другой. Ах, если бы у них тоже был корабль! Самый маленький, самый плохонький… Хотя… Как же она могла забыть!

Едва грифон вернулся за ней, Маша прокричала ему срывающимся голосом:

– К крейсеру «Аврора»! Быстрее!

Когда-то, в такой же морозный январский день, они с Катей гуляли по набережной и зашли на крейсер погреться. Старенький экскурсовод в очках так увлеченно рассказывал о корабле, что Маша всерьез заинтересовалась его историей. Приходила сюда еще раз пять и облазила «Аврору» сверху донизу. Вот он, длиннющий кусок металла с крутым обрубленным носом и тремя торчащими дымовыми трубами. Легко цокнув когтями об металл, грифон приземлился недалеко от здоровенной носовой пушки. Соскользнув с его шеи, Маша со всех ног бросилась вверх по железной лестнице в боевую рубку. Едва вошла внутрь, вспыхнул тусклый, слегка рассеивающий тьму свет желтых электрических лампочек.

– Запустить машины, – неуверенно прошептала она, положив руки на колесо штурвала, и тут же с радостью почувствовала, как крейсер, вздрогнув всем корпусом, словно вдруг проснувшийся от тысячелетней спячки динозавр, ожил, завибрировал. Где-то глубоко под ногами, в машинном отделении, в топках вспыхнуло пламя и торопливо, гораздо быстрее человеческого, забилось сердце корабля.

– Поднять якоря! – Легкое покачивание палубы и скрежет цепей сообщили ей о том, что и эта команда исполнена.

– Малый вперед! Плавно, как хороший автомобиль, «Аврора» двинулся вперед, легко ломая речной лед.

В это самое время Бутадеус, Патрик и Лилит, расположившись в пустом зале ресторана «Летучий голландец», закусывали обнаруженной в холодильнике снедью и наблюдали через стеклянные панели за обстрелом Эрмитажа. Перед ними на серебристом блюде лежали остатки целиком запеченной на мангале здоровенной стерляди, стояло ведерко с черной икрой, бочонок с малосольными огурцами, тарелка с вареной картошкой и несколько бутылок белого вина. После каждого меткого выстрела, когда очередная статуя на крыше музея разлеталась на куски, троица радостно чокалась и выпивала по бокалу.

– Ну и где же, сир, эта ваша великая тайна мира? – не удержавшись съязвил Патрик, разливая вино. – Похоже, игра сделана! Жаль, что я не поспорил с вами на что-то стоящее.

Бутадеус что-то попробовал ответить ему с набитым икрой и стерлядью ртом, но Патрик не разобрал ни слова. Тогда рыцарь, тщательно все прожевав, аккуратно вытер рот салфеткой и повторил с ехидной улыбкой:

– Обернись назад, мой дорогой Патрик. Когда объедаешься за чужой счет черной икрой, полезно время от времени интересоваться тем, что происходит у тебя за спиной.

За спиной Патрика, как вы уже, наверное, догадались, крейсер «Аврора» медленно разворачивался бортом к «Летучему голландцу», готовясь дать залп прямой наводкой. Ядра как горох отскакивали от его брони. Патрик тут же побледнел и закашлялся.

– Да, очень неплохой корабль, – сказал на это Бутадеус, зачем-то торопливо рассовывая соленые огурцы по карманам своего великолепного, обшитого бриллиантами камзола. – Сто лет назад я присутствовал при его торжественном спуске на воду. Ты тогда не смог поехать со мной в Россию, а зря, чудесный был прием у императора… Знаешь, Патрик, что у этого крейсера самое лучшее? Восемь орудий калибра сто пятьдесят два миллиметра, каждое стреляет снарядами весом по сорок килограммов… Сложно представить эти цифры? Сейчас ты все поймешь на практике, мой дорогой…