Кир Булычев - Пашка-троглодит

— Ну ладно, рассказывайте дальше. — Пашке не хотелось слушать о таких печальных вещах. Он сам всегда переживал, если видел, как гибнут животные и растения.

— Мы попытались возродить вымерших животных. Но не удалось. Мы освоили космические полеты и завезли растения и животных с других планет. Но на нашей мертвой планете они тоже вымерли.

— А вы почему не вымерли? — спросил Пашка.

— Люди, скажу тебе, Павел, самые живучие существа на свете. Они даже в помойке могут жить. С одной стороны, мы загубили все растения и всех животных на планете, а с другой — научились жить по несколько тысяч лет, никогда не болеть. Мы обзавелись таким количеством компьютеров и роботов, что они смогли построить космические корабли размером с небольшую планету.

— Вот бы взяли и улетели сами на хорошую пустую планету! — сказал Пашка.

— Нет, нам было жалко покидать свой дом. Хороший или плохой — это наш дом. К тому же мы так старались возродить свою планету, что не заметили, как миновали тысячи лет, и мы один за другим вымерли. Только я остался. И я стал старцем Ноем, капитаном Немо и Вечным Странником.

— Вам никак не дашь столько лет, — вежливо сказал Пашка.

— А сколько? — улыбнулся пришелец.

— Тысячу максимум.

— Бери выше. Мне, по вашему счету, скоро будет пятьдесят тысяч. Наши медицинские роботы попросту не дают мне умереть. Но я не жалею. Я нашел себе занятие на сто тысяч лет.

— Какое? — спросил Пашка.

Он впервые встретился с таким долгожителем. Какое может быть занятие у человека, прожившего на свете пятьдесят тысяч лет, еще здорового и, получается, не очень старого? Наверное, он любит путешествовать.

— Я искупаю грехи, — повторил берендей загадочную фразу. — Нашей науке доступно очень многое. Космические путешествия, лечение любых болезней. Я могу перемещаться во времени, но не намного. Тут мне надо учиться и учиться. И я учусь.

— Так что вы искупаете?

— Нашу планету уже не спасти. Поэтому я летаю от планеты к планете, сохраняя инкогнито. Знаешь, что такое инкогнито?

— Знаю. Вы хотите, чтобы вас никто не узнал.

— Правильно. И если я вижу, что какие-то животные или растения там вот-вот погибнут, я спускаюсь на планету и вывожу оттуда этих животных или растения на другую, туда, где им ничего не угрожает. Каждая тварь, каждый зверь, каждая травинка имеют право на жизнь не меньше, чем мы с тобой.

— Я согласен, — сказал Пашка. Подумал и спросил: — И давно вы этим занимаетесь?

— Шестнадцать тысяч лет, — ответил берендей и стукнул концом хвоста об пол. — Шестнадцать тысяч лет без отдыха! Потому что я — скорая помощь. Я нужен в разных концах Галактики. Везде гибнут скорпионы и райские птицы, орлы…

— И неандертальцы, — подхватил Пашка.

— Правильно. Мне не удалось спасти ваших динозавров — они вымерли очень давно. Нужна мощная машина времени, а ее у меня нет. Но вот неандертальцев я обязательно спасу, пока их не истребили твои соплеменники.

— А мамонтов?

— И мамонтов. И саблезубого тигра, и даже пещерного медведя.

— И вы уже нашли для них планету?

— Нашел. У меня есть целый список планет — одни подходят для неандертальцев и мамонтов, другие — для белых ящериц с Гипорамы, третьи — еще для кого-нибудь.

— И что же будет? — спросил Пашка.

— Что будет? Неандертальцы прилетят на новое место, будут охотиться, ловить рыбу, научатся строить дома и писать книги — и будет планета неандертальцев.

— Планета обезьян, — задумчиво произнес Пашка.

— Что ты имеешь в виду?

— Такое кино было и книжка, — сказал Пашка. — Будто есть планета обезьян и люди попадают к ним в плен. И ничего хорошего.

— А я бы твоим людям не советовал летать на чужие планеты без приглашения. Вы решили, что умнее других. А это чепуха.

— Я знаю, — сказал Пашка, — я бывал в космосе. — Пашка отхлебнул кофе. Теплая водичка, и все. — Но неандертальцы со страху помрут. Они же люди все-таки, — сказал он.

— Не успеют, я им создам условия, — ответил пришелец. — Пойми, мы все предусмотрели. Знаешь, какой у меня опыт?

Берендей показал на стену. Только тут Пашка заметил, что она состоит из металлических ящичков с надписями.

— Я — существо старомодное, — сказал последний берендей. — Я все пишу от руки. В каждом ящичке — видишь, сколько их тут? восемь тысяч двести тридцать, — в каждом ящичке все документы, имеющие отношение к вымершему животному или растению, которое я спас.