Сергей Кожушко - Школа фокусников

Димка обхватил голову руками – тема, которую должен был раскрыть наш друг, казалась нам самой сложной. Однако Санька уверенно подошел к карте, ткнул пальцем в Африку и сказал:

–Это Африка!

–Правильно, – кивнула Глафира Серафимовна, а Санька уверенно продолжил:

–Африка с востока омывается,.. один,.. Индийским океаном,.. два,.. с запада,.. три,..

–Что-что? Я что-то не расслышала, что ты сказал! – насторожилась Глафира Серафимовна.

–Я говорю, что с запада Африка омывается Атлантическим океаном,.. четыре…

В этот момент я вдруг понял, что Санька Свист решил применить метод гипноза, которому нас обучил Маэстро. И, как вскоре выяснилось, этот метод имел значительный успех! Географичка, уставившись отрешенным взглядом в качающийся маятник, начала блаженно улыбаться, словно ее уши, вместо бессвязного и монотонного бормотания ученика, слышали некую прекрасную мелодию. Когда Санька завершил свой гипнотический сеанс словами: «Ответ закончен», Глафира Серафимовна восторженно пробормотала:

–Молодец! Садись, отлично!

Следом за Санькой его примеру последовал я, а затем и Димка. В итоге уже через десять минут в журнале напротив наших фамилий стояли выведенные красными чернилами жирные «пятерки»…

После урока географии на перемене к нам подбежал разозленный Фома Тузиков. Зрачки его бесцветных глаз бешено вращались, а изо рта вылетала слюна.

–Вы… вы опять сжульничали! – кричал он, размахивая руками, словно ветряная мельница. – Это все ваш Брокколи! Это он научил вас какому-то трюку, какой-то хитрости! Я все равно разузнаю какому и расскажу директору! Я…

Димка крепким подзатыльником оборвал Тузикова. Тот ойкнул, и, сгорбившись, поплелся в класс…

В этот же день подобным образом мы исправили «кол» по родной речи у Мотьки на «пятерку», и тем самым вновь вернули себе свободу. Вечером, прибыв в Школу фокусников, мы начали активную подготовку к показу «Аттракциона иллюзий».

А работа нам предстояла весьма большая. Брокколи, договорившийся о нашем первом выступлении на сцене городского клуба, назначил ответственным за изготовление костюмов Саньку Свиста. За печатание и расклейку афиш отвечал Димка Бублик. Мотька Крюк должен был заняться сценой – помыть пол, расставить реквизит, украсить кулисы.

Мне, как самому подготовленному, Маэстро поручил разработку программы аттракциона, написание реприз и проведение репетиций.

Уже через несколько дней город пестрел от афиш, на которых великолепная четверка юных сорванцов красовалась в ярких костюмах в компании маэстро Пьетро Брокколи. Информация о нашем предстоящем выступлении совершенно без нашего участия стала известна в приюте. Ребята и педагоги только и говорили, что о юных фокусниках. Кто-то искренне завидовал нам, а кто-то недовольно бурчал, осуждая наше пустое занятие. Подслеповатый сторож дядя Федор даже изрек фразу, сразу ставшую крылатой: «От иллюзиониста до мошенника – один шаг!». Мы с замиранием сердца ожидали реакции Матвея Петровича Сердюка на наше участие в аттракционе, однако директор хранил мрачное молчание.

Тем не менее до субботы, на вечер которой было назначено представление, все приготовления завершились. Ярко украшенная сцена сияла стерильной чистотой, отутюженные костюмы висели в гримерной комнате в кожаных портпледах, а реквизит был выставлен согласно сценарию.

В пятницу, ровно за сутки до нашего дебюта, мне пришлось задержаться в клубе несколько дольше обычного. Санька, Димка и Мотька уже ушли, успешно справившись с поставленными задачами, а мы с Маэстро все ломали головы над эффектной концовкой нашего представления. Когда часовая стрелка стала приближаться к полуночи, Брокколи резонно заметил, что утро вечера мудренее. Еще раз осмотрев сцену, мы расстались: Маэстро направился к себе в гостиницу, а я, уставший, но довольный, потопал в приют.

Фонари на пустынных улицах города уже не горели. Мутноватый полумесяц едва пробирался сквозь низкие тучи. Потухшие окна в домах напоминали глазницы невиданных существ. Звук моих шагов по мостовой отдавался гулким эхом в притихших переулках, в которых не было ни единой души. Когда до приюта оставалось рукой подать, я увидел под раскидистым тополем, росшим напротив бакалейного магазина, высокую черную фигуру. Пройдя еще несколько десятков метров, я вдруг понял, что высокая фигура – это всадник, неподвижно сидевший на крупной лошади. Мне тот час вспомнились слова Гришки Захарова о черном всаднике, появлявшемся рядом с приютом. От этой мысли у меня неприятно заныло под ложечкой. Пригнувшись, я нырнул в подворотню, снял ботинки, и бесшумно побежал по мягкой молодой траве к видневшемуся впереди высокому забору приюта. К моему ужасу мой слух уловил вначале медленный и неровный, а затем все ускоряющийся и ритмичный стук копыт. Я понял, что черный всадник догоняет меня…