Сара Млиновски - Кто на свете всех милее?

Это хорошие новости о нашей бешеной гонке. Плохие состоят в том, что я понятия не имею, в какой стороне находится наш дом или в какой именно части Смитвилля мы очутились.

Ещё я не знаю, кто за нами гонится. Но похоже, наши резвые ноги оказались быстрее, потому что я не слышу за нами никакого рычания. Конечно, это может быть из-за моего тяжёлого дыхания, которое перекрывает все другие звуки.

Я ощутила резкую боль в боку и остановилась.

– Хочу… воды! – проговорил Джона, задыхаясь. – Хочу… еды! Забудь про чипсы. Я съем что угодно! Только не брокколи!

Я наклонилась и попыталась отдышаться.

– Не знаю, как ты, а я всё ещё не заметила здесь ресторанов. Только деревья, деревья и ещё раз деревья.

– Смотри, – сказал Джона чуть тише. Он показал на что-то впереди нас.

Я посмотрела, и у меня дрогнуло сердце. Человек! Взрослая женщина!

– Ура! – воскликнула я и побежала к ней. – Здравствуйте!

Она проскользнула между деревьев. Не услышала?..

– Простите! – закричала я. – Подождите! Стойте!

Наконец она повернулась. Старая, как бабуля, но без ярко-розовой помады, которой красится моя бабушка, она была одета в чёрный плащ и держала в руке корзинку.

Я улыбнулась и помахала ей.

Она бросила на меня грозный взгляд и пошла дальше.

Как грубо! Взрослым не полагается быть грубыми. Моя бабуля никогда бы так не поступила.

И что теперь делать?

– Простите! – заорал Джона. – Простите, простите, простите, простите, простите, ПРОСТИТЕ!

Дама остановилась и снова повернулась к нам.

– Что?! – рявкнула она.

Молодец, Джона! Иногда твоя настойчивость помогает.

– Вы не знаете, где мы? – спросил Джона.

– Мы слегка заблудились, – добавила я. – Мы зашли в наш подвал и постучали по зеркалу, точнее, мой глупый братец по нему постучал, и… – Я решила не вдаваться в детали. – Ну, не важно. Помогите нам, пожалуйста. – Я улыбнулась как можно очаровательнее и ткнула Джону локтем, намекая, что он тоже должен улыбнуться.

Старушка нахмурилась и пошла дальше.

Моя бабушка никогда бы не проигнорировала двух детей, потерявшихся в лесу, даже если бы это были не мы. Она бы проводила их до дома, велела надеть шапки и накормила куриным супом.

– Что теперь? – спросила я Джону.

– Пойдём за ней!

– Думаю, не стоит. Она вредная. И вряд ли хочет, чтобы мы за ней шли.

– У тебя есть идея получше?

Я закусила губу.

Джона решил, что это значит «ладно, следуем за Вредной Дамой!», и побежал вперёд. Я поколебалась и поспешила за ним.

– Тише, – прошептала я и взяла его за руку, чтобы он шёл помедленнее и не наступал на каждую веточку.

Вредная Дама обошла дерево. Мы тоже обошли и спрятались. Она пошла вперёд – мы за ней. Она направо – мы направо. Мы осторожно следовали за ней, куда бы она ни пошла. Прятались ещё осторожнее. И следовали, и прятались, и следовали, и прятались.

– Надеюсь, она сама-то не заблудилась, – прошептал Джона и юркнул за дерево.

Десять минут спустя она вышла на дорогу. Ура! Вот только я всё ещё не знаю, где мы. Откуда в Смитвилле леса с дорогами, запрятавшиеся неизвестно где? Такое странное место. Сначала газировка вместо шипучки, теперь чудные леса.

Мы следовали за старушкой ещё минут пять, пока не вышли к дому. Белый домик с садом, полным цветов, выглядел мило, опрятно и гостеприимно. У меня отлегло от сердца. Я поняла, что Вредная Дама знает, куда идёт. Она идёт сюда. Всё-таки лучше следовать за Вредной Дамой, которая знает, куда идёт, чем ни за кем, правда?

Я затащила Джону за дерево, когда Вредная Дама пошла по очаровательной каменной дорожке, ведущей к дому.

Она постучала в дверь. Раз. Второй.

Никто не отозвался.

Она постучала в третий раз.

И за одним из окон дрогнула занавеска.

– Там кто-то есть! – прошептал Джона. Почему они не открывают?

– А ты бы открыл, если бы такая вредина стучала в твою дверь? Надеюсь, что нет.

– Я знаю, что ты там, глупышка, поддразнивающе сказала дама. С «глупышкой» она была намного дружелюбнее, чем с нами.

В доме отдёрнули занавеску и открыли окно.

Просто… Понимаете… Мне сказали никому не открывать, – донеслось изнутри.

Там кто-то есть! И это девочка. Голос не детский, но и не взрослый. Наверное, подросток…

Старушка достала из корзинки ярко-красное яблоко. Оно заблестело на солнце.

– Еда, – прошептал Джона. Он выпучил глаза и притворился зомби. – Еда-а-а!

Я его ущипнула.

– Тс-с!

– Я продаю яблоки, – пропела дама.