Сергей Сметанин: Не ты ль на свете всех милее?

Что нужно женщине, для того, чтобы стать очаровательной? Наверное, я не ошибусь, если скажу, что первым условием, так сказать фундаментом для этого, является счастье.

Чтобы чаровать, надо быть счастливой. Так ли должны быть расположены эти слова? Не перепутал ли я причины и следствия? Может быть, наоборот, для того, чтобы быть счастливой, надо чаровать? Пусть не спешит моя внимательная читательница, на все эти вопросы мы найдем надёжный и верный ответ.

Для того чтобы разобраться во всем этом, определимся вначале, что такое счастье. С аристотелевских времен известно понимание счастья как добродетели, состоящей из четырех частей. Применительно к женщине это Мудрость, Женственность, Умеренность и Справедливость. Эпитет «очаровательная» подходит из этих слов, наверное, больше всего ко второму. Очаровательная, женственная... Звучит?

Но не начнем ли мы сразу же топтаться на месте, не попадём ли мы в порочный круг, говоря: «Для того чтобы женщине стать очаровательной, ей нужно стать женственной». Иначе говоря, получается, что для того, чтобы стать очаровательной, ей ничего не надо. Так ли это? Странно. Тем не менее, хотя это странно, попробуем доказать, что, в известном смысле, так оно и есть.

У кого-то хороша улыбка, у кого-то движения плавны, кто-то обладает царственной осанкой, или речью, завораживающей слушателей, у кого-то высокий интеллект – у каждой женщины найдется что-нибудь от ямочек на щечках или родинок, до чего-нибудь такого, что не описать.

Вот примеры из художественной литературы: Аксинью молодой подросток Григорий увидел несущей коромысло с ведрами, полными воды, и на него произвела неотразимое впечатление ее походка. Наташа Ростова очаровала графа Болконского своим нескрываемым волнением... Александр Куприн описывает иной момент очарования: «Но проходила ночь, медленно и противно влачился день, наступал вечер, и его опять неудержимо тянуло в этот чистый, светлый дом, в уютные комнаты, к этим спокойным и веселым людям и, главное, к сладостному обаянию женской красоты, ласки и кокетства».

Может ли быть очаровательной мудрость? Наверное, да. Помню, какое впечатление на меня произвел портрет одного из сибирских художников, изображающий старую мансийку.

Одетая чрезвычайно просто, но изящно, с ниткой старинных бус на шее, с лицом, исполненным глубоких и не очень глубоких морщин, но глядящим ласково и как-то чрезвычайно миротворно, она, казалось, излучала доброту и свет.

И совершенно потрясающе осенило потом, при особо внимательном разглядывании портрета, что героиня-то, оказывается, одноглаза. Этот телесный недостаток, немыслимый у любой красотки с обложки гламурного журнала, представал у нее совершенно незаметным! Совершенство работы мастера так притягивало, что на портрет хотелось любоваться и любоваться. А поскольку художник был реалистом и детали портрета отличала почти фотографическая точность, то стало ясно – здесь налицо факт очарования, вызываемый прототипом.

В старой мансийке таилась бездна человеческой мудрости, которую вскрыл замечательный художник.

А что сказать о чарах умеренности? Наверное, больше всего о них могли бы поведать легенды об успехе балерин, гимнасток, артисток, актрис, певиц, топ-моделей, манекенщиц, танцовщиц. Кто-кто, а они прекрасно знают, что такое умеренность в питании, во сне, в пребывании на солнце и в закрытом помещении.

Они-то знают толк в подчинении жизни распорядку дня, в дозированной физической нагрузке, в противодействии самым разнообразным увлечениям, мешающим достижению цели. Парадоксальным образом именно умеренность чаще всего оказывается объектом неумеренного подражания: у кого из нас не было подруги, которая однажды довела себя чуть ли не до анорексии (полного отказа от пищи)?