Пит Рушо - Сказки дальнего космоса

Вечером Никифор Станиславович пришел к Александру Андреевичу. Они праздновали удачное начало экспедиции, болтали о науке, дурачились. Пили чай с вареньем, и доктор Рунт-Шталевский сидел на том самом месте, где некогда стоял холодильник. Потом Александр Андреевич достал гитару.

— Он начал робко с ноты «до»? — спросил Шталевский, и они спели «В Москву вернемся непременно», после чего помолчали, потому что ракета находилась очень далеко, на пути к орбите Марса, а оттуда еще лететь и лететь. А радиосвязь закончилась, и надо ждать часов пять, когда они опять войдут в зону уверенного приема. В результате было решено, что утро вечера мудренее, они спели «Джонни, где твоя винтовка?» и разошлись спать.

Полет проходил неплохо. Дизельный генератор, холодильник, темпоральный ускоритель и двигатели работали замечательно. Главное что не было завершено к моменту старта — часть теплоизоляции в дальнем углу. Теперь этот угол промерз, из него тянуло холодом, и Ворона законопачивала его всем, чем только можно. Через несколько часов результат был достигнут, и весь экипаж смог насладиться поэтическим созерцанием Луны, вблизи которой они пролетали, и бросить прощальный взгляд на Землю. Ракета продолжала набирать скорость, и Пашка с Удильщиком всерьез занялись вычислением курса, используя карты и таблицы движения планет, составленные Александром Андреевичем. И если сначала, вблизи Земли им было важно просто миновать пояса ван Аллена, то теперь котятам предстояло выбрать кратчайшую дорогу к Юпитеру. Пашка долго орудовал логарифмической линейкой, транспортиром и измерителем. Удильщик считал в уме, изредка делая пометки в журнале. Наконец котята скорректировали ракету, их тряхнуло на вираже, они уменьшили тягу двигателей и когда снова выглянули в иллюминатор, то оказалось, что Земля и Луна стали почти неразличимы на фоне черного звездного неба.

Теперь котятам и Вороне оставалось только есть тушенку из консервных банок, густо смазанных машинным маслом, учить язык гефардов, играть в морской бой, в крестики-нолики, в «города», и рассказывать всякие истории, в правдивость которых смог бы поверить не каждый.

Гефарды не могли передать котятам свои координаты. Все навигационные системы их корабля заросли космическими ракушками. Сообщения от них звучали так: «Пролетаем прямо над Большим Красным Пятном. Пятно видно в секторе три с половиной градуса по широте». Исходя из этой информации, Пашка высчитывал высоту их орбиты. Сами они уже подлетали к Юпитеру. Удильщик развернул ракету задом наперед и снова включил двигатели. Торможение проходило благополучно, если не считать большой перегрузки. Утомленная Ворона неподвижно лежала на полу, распластав крылья, и хлопала глазами. Периодически мутноватый ее взгляд падал на оранжевый комбинезон Мантейфеля, тогда она набирала побольше воздуху и пела:

«Тра-та-та, тра-та-та!

Мы везем с собой кота!»

На что Мантейфель косвенно выгибал спину, но в целом оставался спокоен — сильная перегрузка действовала и на него тоже.

Наконец в сообщениях гефардов появилось некоторое разнообразие: они стали рассказывать не только о том, как они видят Большое Красное Пятно на Юпитере, но одновременно им удавалось еще сообщить высоту Солнца над юпитерианским горизонтом.

— Всё! — кричал Пашка, — мы теперь их поймаем!

— Разумеется, поймаем, — вторил ему Удильщик, включая локаторы.

Через несколько часов, которые Пашка с Удильщиком потратили на вычисления, на сером экране бывшего осциллографа загорелась и поползла маленькая точка, тащившая за собой тонкий хвост затухающего свечения.

— Ура! — сказала Ворона, — никогда бы не поверила, что могу так радоваться пятнышку на экране.

— Вот они — простые радости космической жизни. Через восемьдесят часов котята увидели в иллюминатор космический корабль гефардов. Он был в десятки раз больше, чем самый большой обычный корабль, который только доводилось видеть Удильщику, когда он ловил рыбу на канале.

Корабль гефардов был огромный, угловатый и совсем не походил на ракету котят, он был похож на вагон бронепоезда.

Пашка связался по радио с командиром гефардов, и они начали сближение. Долго выравнивали траекторию, гасили скорость рулежными двигателями, и, наконец, оказались под брюхом гефардийского корабля. Гефарды открыли шлюзовую камеру. Посыпался какой-то мусор, по корпусу ракеты несколько раз ударили осколки ракушечной скорлупы, но всё обошлось. Мягкие телескопические манипуляторы заботливо обхватили ракету и плавно втащили ее внутрь корабля.