Пит Рушо: Сказки дальнего космоса

В телескоп Ворона разглядела надпись «Аникеевка» на железнодорожной станции. Ракета исполнила незабываемый маневр торможения на орбите, после чего с трехсоткилометровой высоты спустилась отвесно вниз прямо на поляну среди елок и берез в лесу около Аникеевки. Они опустились плавно, медленно, почти бесшумно. Их никто не заметил. Ворона вылетела на разведку, и вскоре ей удалось найти характерные следы около одной из дач. Путешественники спустили трап на снег, и пошли туда, куда указывала Ворона. Была середина марта, солнце припекало. Два маленьких, но все-таки подросших гефарденка сидели на деревянных ступеньках дачного крыльца и грелись, щурясь от яркого света. Снег таял на черной толевой крыше и капли падали в прозрачные лужи. Отогревшийся комар слабо пищал в тишине и полном безветрии. С полей едва-едва пахло оттаявшим навозом и землей. Начиналась весна.

— Папа! Папа! — завопили Бу-бу-Рафтик и Ра-ра-Буфтик, кидаясь на зоолога Рафта. Удильщик посмотрел на них внимательно и отвернулся.

— Лейтенант, — сказал Удильщик, — давайте поменяемся с вами фуражками на память.

— Давайте, сказал лейтенант Чаба-Кру, потирая шишку на голове.

— А теперь вам пора сматываться отсюда.

Ракета стартовала незамедлительно. Солярки и сухарей было еще очень много, и котята посоветовали гефардам не дожидаться новых приключений. Ворчливому холодильнику было немного жаль покидать заснеженную землю, но желание увидеть новые планеты звало его вдаль, и он сделал всё, что было в его силах, чтобы ракета с гефардами на борту как можно быстрее скрылась в бездонном весеннем небе.

Котята, кое-как перелезая через дачные заборы, по талому снегу и по раскисшей земле на проталинах, добрались до железной дороги. Ворона долго разглядывала расписание, ничего в нем не поняла, но электричка подъехала быстро. Они приехали на платформу «Ленинградская», откуда на троллейбусе № 6 было рукой подать до квартиры Александра Андреевича. Устроили пир горой, срочно прибыл Рунт-Шталевский с сосисками, как и полагается при встрече космонавтов. И вот теперь уставший Удильщик в лейтенантской фуражке сидел на диване и думал…

Пашка с Мантейфелем играли в шахматы, а Ворона сшибала носом с доски съеденные фигуры. А Удильщик вспоминал то далекое майское утро, вспоминал маму, вспоминал грузовик. Он глядел на неваляшку и старую немецкую куклу на подоконнике и думал о чем-то своем, очень кошачьем, что трудно поддается переводу, даже при помощи знаменитого алгоритма Мельчука-Апресяна.

По случаю выходного дня, участковый милиционер Остапенко попросил у начальства служебный «газик», чтобы съездить навестить одного своего знакомого. Добродушное милицейское начальство хорошо относилось к Остапенке, и машиной воспользоваться, конечно, разрешило.

Солнечным мартовским днем участковый ехал на юг Москвы, лужи сверкающими брызгами разлетались из-под колес. Остапенко расстегнул ворот кителя, улыбнулся каким-то своим мыслям и запел про цветущий в акациях город. На заднем сидении подпрыгивал бумажный пакет с апельсинами. Машина сделала поворот и стала подниматься на Кащенскую горку.