Надежда Кремень - Книга красной луны

– Позволь мне проверить кое-что, –доктор Кариг взял со столика маленькую серебряную ложечку, из которой прежде кормили Селениных кукол, и поднёс её к лицу больного. Тот смотрел волчонком, но не сопротивлялся.

– Взгляни на свет, –попросил Никлас.

Подчинившись, мальчик снова поморщился – видимо, дневной свет казался ему слишком ярким.

– Отлично, –похвалил доктор Кариг. – Теперь следи за ложкой.

Он принялся водить ложечкой сверху вниз и слева направо, придерживая пациента за подбородок.

– Я вас знаю, – прошептал мальчик, не переставая двигать глазами.

Никлас закончил свои колдовские манипуляции и осторожно потрепал пациента по голове:

– Ты не можешь меня знать, потому что я тебя впервые вижу.

Он посмотрел на мальчишку как-то чересчур выразительно.

– Я доктор Никлас Кариг. Живу здесь, в Ольве. А ты, должно быть, сын какого-то рыбака?

Мальчик не спорил. Будто зачарованный он слушал Никласа, а тот ласково продолжал:

– Ты – сын рыбака. На тебя напали разбойники. Ограбили. Отобрали улов. Твоего отца убили.

Селена могла поклясться, что её отец вовсе не спрашивает. Никлас сам рассказывал мальчику его же историю.

Неожиданно парнишка всхлипнул. То есть даже не всхлипнул, а как-то странно булькнул горлом и вновь затих. Селене показалось, что он вот-вот заплачет, но ничего не произошло. Мгновение спустя мальчик смотрел по-прежнему бесстрастно.

– Я прав? – осведомился Селенин отец.

– Да, господин доктор, – проговорил мальчик еле слышно.

Никлас шутливо насупился:

– В моём доме нет господ. Зови меня по имени. Меня почти все так зовут, даже родная дочь. Кстати, это она нашла тебя у реки.

– Прошу прощения, –пробормотал мальчик, искоса взглянув на Селену. –Я не представился…

– Не спеши, –Никлас поднял руки, призывая подумать. – Мы не знакомы, и ты можешь назвать то имя, которое тебе нравится.

Мальчик кивнул, показав, что понимает, и Никлас поклонился с шутливой церемонностью:

– Я – Никлас Кариг. Это моя дочь Селена. Как называть вас, юноша?

Парнишка на мгновение задумался, но тотчас ответил:

– Зовите меня Гáраш.

– Чудесное имя, – одобрил Никлас.

Творилось что-то невообразимое. Селена могла биться об заклад, что её отец лжёт, но такого попросту не могло быть. Никлас никогда не лгал и учил дочь говорить правду, несмотря ни на что. Теперь же он на ходу выдумал какую-то нелепую историю про рыбака, и это было по-настоящему странно.

– Тебе нужен покой, Гараш, –неожиданно заявил Никлас. – Я зайду вечером, а сейчас нам пора.

Он взял Селену за локоть и мягко подтолкнул к выходу. Девочка чуть не расплакалась от обиды.

– Никлас, можно мне остаться ненадолго? – заныла она. – Мы только чуть-чуть поболтаем…

Никлас покачал головой:

– Ни в коем случае! Гарашу нужно отдыхать. Сейчас я пришлю Дору с лекарством.

Бросив на Гараша последний взгляд, Селена покорно вышла вслед за отцом.

В тот день ей больше не посчастливилось увидеть мальчика, но с восходом луны вернулся Зебу, и жизнь стала налаживаться. Конечно, Селена сразу выболтала ему всё, что слышала.

– Думаешь, Никлас его знает? – усомнился Зебу. – Тогда почему не сказал нам?

– Он что-то скрывает, – убеждённо сказала Селена. – Наверное, нам этого знать не положено.

– Вот дела! – мидав продемонстрировал крайнее возмущение, улегшись на лапы. – А что если мы хотим знать?!

– Тогда нам придётся дознаваться самим, потому что Никлас точно ничего не расскажет.

– И дознаемся!

Зебу считался решительным и смелым. Если, конечно, поблизости не наблюдалось крыс, молний, пожаров, наводнений, больших (да и маленьких) пауков, жуков яркой расцветки, разбойников, тёмных комнат, а ещё ярг и выползней.

Об этих чудесных существах дети давным-давно узнали из рассказов Доры. Яргами называли злых духов, обитающих в горах, лесах, болотах и везде, где пожелаешь. Обычно ярга не показывается ни людям, ни мидавам, но если вдруг увидел её в образе сгорбленной старухи с длинными, свисающими до середины нижней губы, клыками – жди беды. В лучшем случае – съест. О том, что может случиться в худшем, не было известно и самой Доре, но Зебу и этой информации оказалось вполне достаточно.

С выползнями дело обстояло ещё хуже. Выползни – это мертвецы, которым по какой-то им одним ведомой причине не лежится в могиле. Вот они и рыщут по окрестностям кладбищ, но, бывает, заходят и дальше – на окраины городов, а то и вовсе на городские рынки. Всё это безобразие, конечно, происходит по ночам, и, если какие-то невоспитанные дети вздумают плохо есть ячменную кашу, выползень тут как тут.