Ирина Киреева - Покорители пространств

– Знакомьтесь, – сказала мама, – тетя Галя, Машенька и Снежана. Для своих – Снежинка. Ну что, Митроша, ты доволен?

– Какое имя – Снежана! Снежинка! – ответил кот на кошачьем языке.

Сердце его ему уже не принадлежало. Но люди услышали только:

"Мррр-а-ум!" – и весело засмеялись. Кот не обиделся на них: люди почти не понимают кошачью речь. Зато Снежана ответила ему долгим, полным нежности взглядом. Он распушил хвост, поднял голову и повёл всех к реке, время от времени оглядываясь на своих спутников. Дорогу кот знал: они не раз втроем ходили на рыбалку.

И, хотя Снежинка не шла с ним рядом, её несли на руках, чтобы не нацепляла колючек и не испачкала лапки, – в груди Митрофана всё мурлыкало, мяукало и пело.

Сначала они шли по Межпространственной. Кто так необычно назвал улицу? Что имел в виду этот человек? Какие пространства она соединяла или разделяла в его воображении? А, может, он просто посмеялся над их маленькой улочкой?

На ней было всего восемь домов: четыре на чётной стороне и четыре на нечётной – все пятиэтажки. По ней почти не ездили автомобили, зато возле каждого подъезда цвели розы, георгины, золотые шары, гладиолусы…

Проезжая часть была неширокой, поэтому можно было сказать что-то друг другу в открытое окно или промяукать что-нибудь.

Это была крайняя в старинном городке Епифанске улица. За нею шли огороды, потом лес, в котором щебетала небольшая речушка. Вот сюда, на эту речушку Пташку (названную так, наверно, за своё щебетанье) они ходили купаться, загорать и ловить рыбу. Ходили обычно втроём: мама, Серёжа и кот Митрофан.

Сегодня они с новыми подругами прошли по лесной тропе около километра. Здесь на развилке стоял старый дуб. Листва его порой отливала синевой. Из-за этой синевы про него рассказывали небылицы. Будто листва его раз в сто лет становится синей, как небо в ясный день; тогда из тёмной ямы, из-под корней, выходит зверь не зверь, человек не человек, но на двух ногах. Целый день бродит по полям, по лесу. Может пройтись и по самому Епифанску. А к утру во сколько пришёл, во столько и уйдет: в те же корни нырь – и был таков.

Над сказками посмеивались. Корни у дуба мощные, над землёй высоко поднимаются. Детвора под ними за сотни лет по-пластунски всю землю отполировала – никакой ямы там нет. А народу сиживало на его корнях! А песен дуб наслушался за свой век! И гитара, и гармошка тут игрывали, и балалайка в былые годы. А, может, ещё и гусельки помнит старинушка…

– Ему почти тысяча лет, – сказала мама.

Митрофан, сердце в котором не переставало колошматиться, от волнения обошёл вокруг дуба.

– "И днём, и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом", – продекламировали Маша и Серёжа и вместе рассмеялись.

В Снежаниных глазах засияла улыбка. Кот помахал ей хвостом.

За дубом у тропы появилось ответвление: тропинка поуже поворачивала направо и вела к сельской шоссейной дороге. Но наши рыболовы пошли прямо, и вскоре им открылось чудесное место. У другого берега река огибала невысокую полукруглую скалу. Река под скалой не журчала, а была темна и, казалось, стояла на месте. Но Серёжа знал: если туда забраться – ногами почувствуешь холодные ручейки. Бережок, к которому они вышли, напротив скалы выступал вперёд полумесяцем, покрытым золотым горячим песком. Мама и тетя Галя расстелили на полумесяце покрывала. Воздух уже раскалился, и загорать, не искупавшись, было жарко.

– Ну что, есть герои? – спросила мама. – Вода у нас холодная. Речка-то горная. Но сегодня жарко, не простынем.

– Под скалой, знаешь, какая глубина! – сказал Серёжа. – Мне по шейку будет, а тебе вот посюда, – он провёл рукой у Маши под носом.

– А Митрофану с ручками! – улыбнулась Маша.

– То есть, с лапками, – уточнила тётя Галя.

Все опять засмеялись.

"Похоже, придётся послужить объектом для шуток, – промурлыкал кот Снежане и добродушно добавил: – Я не обижаюсь, мне не привыкать". Он знал, что никто здесь котами измерять глубину не будет. Но вон на тот плоский камень их со Снежаной отнесут, и они сами поплывут к берегу. Плыть сначала будет страшно – зато потом станет так свежо, хорошо. Кот чуть-чуть обсохнет – и сам войдет в воду, сплавает к камешку и обратно. Может, и рыбку лапой поймает.

Какой стоял день! Такой бывает раз в кошачьей жизни!

Маша с Серёжей визжали в холодной воде. Их головы то исчезали, то вновь выныривали; казалось, два солнышка купаются в реке.

Тётя Галя кричала на них:

– Вылезайте скорей греться! Губы посинели совсем! Кожа пупырышками покрылась. Вылезайте – а то сейчас домой уйдём!