Дарья Леднева - Тыквенная книга

Элла читает на подоконнике. Чуть дует по ногам из невидимой щели меж ставен, но девочка и не думает перебираться в другое место, ведь на коленях спит пушистый рыжий кот, вечный шалун, но столь тихий в редкие минуты усталости.

Девочке тринадцать, хотя порой за умные зелёные глаза ей дают и больше. Тёмные, почти чёрные волосы заплетены в косу. Ворот длинного свитера натянут по самый подбородок. Синие колготки протёрты на пятках и не заштопаны, и именно эти розовые пятки и щекочет холодный сквозняк.

Девочка отрывается от книги и смотрит в окно. Она только что прочла о том, как гасконец на постоялом дворе в Менге поссорился с незнакомцем в плаще, и теперь Элле нужна минутка, чтобы передохнуть от переживаний и продолжить чтение. Элла не видит пасмурных качелей за окном и не слышит барабанной дроби дождя по стеклу, в её мыслях только Д’Артаньян.

– Элла! – зовут.

Девочка вздрагивает. Разве опекуны уже вернулись с работы?

– Элла! – с кухни.

Она закладывает книгу атласной лентой, берёт на руки сонного кота и спешит на кухню. Никого. Только чёрный ворон царапает когтями раму открытой форточки.

– Ты кто?

Птица наклоняет голову и улыбается агатовым глазом.

– Чего тебе?

– Кар-р-р!

Рыжий разбойник поводит ушами, услышав ворона, и, вырвавшись, покарябав Эллу коготками, прыгает на стол.

– Нельзя, Тошка!

Но незваный чёрный гость успевает упорхнуть с форточки. Кот лишь недовольно мяукает и бьёт лапой по стеклу. Ох, уж эти пернатые! Вечно дразнят и нарываются на неприятности, но улетают, хитрюги! Ничего, ещё допляшутся! И тогда уж полетят во все стороны перья!

– Эх ты, Тошка. Вспугнул, – вздыхает Элла, обнимая друга. – Как думаешь, зачем ворон к нам пожаловал?

Кот лишь пробует вырваться из объятий и убежать по своим кошачьим делами.

– Я вот, шалун мой ненаглядный, думаю, мы упустили важное послание. Ну, ладно. Король-Ворон ещё пришлёт к нам гонца. Ты ведь его не ощиплешь?

Элла пристально смотрит Тошке в глаза. Разбойник протяжно мяукает. Он бы с радостью потрепал птичку, а то и самого вороньего короля.

– Обещаешь?

Рыжий всё же выворачивается, соскальзывает на пол и прячется в домике. Элла, махнув рукой, возвращается к «Трём мушкетёрам», на этот раз подобрав под себя ноги, чтобы сквозняк не дул по голым пяткам.

Её иногда тревожит воспоминание о крылатом посланнике. Тот проносится меж строк и разрывает ряды букв, перемешивая их в несуразное зелье. Опускается на шляпу д’Артаньяна, когда тот говорит с де Тревилем, и кричит о смертельной опасности. И тогда Элле отчаянно хочется заглянуть в конец книги и убедиться, что с любимым героем не случится плохого.

Вечером возвращаются Демидовы. Милая бездетная пара, охотно приютившая бестолковую сироту. Они далеки от идеалов. Демидов курит, дымя паровозом на балконе, и часто скрючивается от кашля. А Демидова любит сетовать подругам на тяжёлую долю и на девочку-юродивую, что они взяли на иждивение. Элла никогда не обижается. Ей даже жаль приёмную тётку. Та лишена огромного счастья каждый день открывать новый мир и тонуть в его удивительности. Она ходит на скучную работу, переваривает офисные дрязги, выплёвывает сплетни подругам, по вечерам жарит котлеты и смотрит телешоу.

Впрочем, Демидова не всегда называет Эллу блаженной, а только если девочка забудется и расскажет об охоте на Моби Дика или сражении с гвардейцами кардинала Ришелье.

Сегодня Элла молчит о гонце Короля-Ворона, и опекунша достаёт с верхней полки три конфеты к чаю. Сами Демидовы никогда сладостей не едят, хотя Элла знает, что в святилище их припрятано два пакета. Однажды девочка залезла туда посмотреть, из недр какого волшебного колодца берутся шоколадки и конфеты, и нашла.

Элле очень нравится у Демидовых, уж куда лучше, чем у Романовых, оставшихся в прошлом и на другом конце необъятной Москвы. По правде сказать, Элла немного кривит душой: Романовы её не обижали. Но у них вся жизнь подчинялась гнетущему расписанию: завтрак ровно в семь десять, всегда овсяная каша с комочками и вязкий кисель, домашнее задание под надзором и полчаса телевизора перед сном, даже если хочется почитать. Шаг влево, шаг вправо – укоризненные вздохи. Два шага – нудная лекция. Но всё справедливо. И если не раздражать взрослых, то в субботу плетущаяся, словно пьяная гусеница, бабушка-старушка вела девочку в зоопарк и протяжно охала всю дорогу. Элла даже сочинила небольшую песенку под её монотонное бормотанье.