Дарья Леднева - Тыквенная книга

Элла читает детальное описание узоров грязи на фарфоровых тарелочках, количество засохших пятен рагу, масла, соуса. Упомянуты даже отколотые края блюдец! Педант, потративший вечера на сей монументальный труд, небось, сгорел от гордости!

– Что ты делаешь под столом? Посуда ждёт. Ты вынуждаешь меня возложить на тебя ещё одно наказание!

Марфа Ильинична. Кто ещё это может быть? Упёрла руки в бока и смотрит коршуном. Вновь похожа на Бабу-Ягу. Сейчас, чего доброго, опоит мёртвой водой и в печь засунет.

– Извините, ― провинившаяся девчонка быстро возвращается к раковине.

В кухне-подвале нет ни часов, ни окон, и Элла не следит за временем. Молча моет посуду и пикнуть боится. Ноги болят. Онемевшие от холода пальцы едва сгибаются. Кожа потрескалась от моющего средства, хочется поскорее вырваться из этого кошмара и намазать руки кремом.

«Ах, да я ведь забыла его в Москве! – всхлипывает Элла. – Вряд ли Марфа Ильинична станет мне помогать».

Незадолго до ужина Элла с облегчением запихивает в сушилку последнюю тарелку. Оборачивается – слава богу, ни одной грязной посудины в очереди на водные процедуры! Наконец-то, можно отдохнуть!

«Интересно, безопасно ли сейчас спросить о Тошке или меня снова накажут? С другой стороны, у той же девочки с третьего полно кошек! Почему же мне нельзя? Подумаешь, на одну кошку больше».

Эллу передёргивает от неприятного воспоминания. Лучше держаться от чокнутой кошатницы подальше и не упоминать о ней, не будить лихо.

– Тебе понравилось мыть посуду? – низкий мужской голос. В том углу, где раньше был исцарапанный разделочный стол, теперь большая белая печь. Приятно трещит огонь, валит жар. На лежаке сидит маленький, не более метра ростом, мужчина, гном, с длинной густой бородой цвета каштанов, неожиданно напомаженными бакенбардами и пенсне на медной цепочке.

Элла замирает в недоумении.

– Я спросил, понравилось ли тебе мыть посуду? – вкрадчиво повторяет незнакомец и почёсывает локоть, пробурчав. – Свитер колется, зараза.

– Нет.

– «Нет»? – мужчина удивлённо поднимает бровь и забывает о шерстяном недуге. – Всего лишь «нет»? Разве тебя не научили манерам?

– Простите, но о каких манерах идёт речь?

Мужчина хмурится.

– Стоит говорить «нет, сударь» и «о каких манерах идёт речь, сударь». Ты поняла, необразованная девочка?

– Да, сударь.

– То-то же, – сладко улыбается. – Иди и переоденься. Затем спускайся в гостиную. Познакомишься с семьёй.

Вернувшись в спальню, Элла вновь подпрыгивает и зависает в воздухе. Осторожно шагает, боясь провалиться. К ужину первого знакомства хочется одеться с особой тщательностью. Элла выбирает несколько сарафанов: длинный, почти в пол, чёрный с серебристым узором на бретельках; тёмно-синий с вышитым на груди орлом и зеленый с аккуратным чёрным кружевом. Сарафаны Элла бросает на кровать и ищет подходящую блузку. И найдя, оборачивается и ахает.

Сарафаны в снопе искр кружат под потолком. Элла пытается схватить одежду, но платья проскальзывают меж пальцев и, как непослушные котята, отбегают в другой угол. Элла прыгает и прыгает, и, наконец, цепляет край чёрного кружева. В руках у неё оказывается тёмно-изумрудный сарафан.

Надев с трудом добытые блузку и сарафан, Элла совершенно забывает поменять колготки и так и спускается с пыльными пятнами на коленках. Марфа Ильинична будет на седьмом небе от счастья, если заметит!

К гостиной ведёт тёмный, как глубокая пещера, коридор. Он начинается справа от лестницы и заканчивается ярким пятном света, единственному ориентиру. Элле кажется, что невидимая паутина опутывает её, цепляется за волосы и лезет в глаза. Поэтому из коридора девочка вываливается в нелепой позе, размахивая руками и отдирая липкую сеть.

Марфа Ильинична хмыкает. Сумасшедшая девица с длинными кошачьими волосами громко хохочет. И лишь Дантесса сохраняет спокойствие. Остальные же, неизвестные мужчины и женщины, человек восемь, смотрят на Эллу с осуждением. Кому нужен ещё один непослушный ребёнок, когда в доме и так бардак?

– Ты опоздала, – Марфа Ильинична стискивает тонкие губы и надувает щёки так, будто вот-вот лопнет.

– Извините, сударыня.

Вновь хмыканье и смех чокнутой кошатницы.

– Садись. Полагаю, с Дантессой и Хельгой ты уже знакома.

Элла молча садится напротив, улыбается девушкам и пододвигает к себе тарелку.

– Матильда Андреевна Норкина, – представляется женщина рядом с Эллой. У неё впалые тёмно-синие, как морской котлован, глаза, глубокие синяки и седые, точно иней, виски.