Стивен Ликок - Гоблины в отпуске

Как будто этого недостаточно, мои родители добавляют финальный штрих – они притворяются разгневанными гостями отеля. Раз в неделю они звонят в местные газеты и ругаются на то, какие тут ужасные, грязные комнаты или какая отвратительная еда, и оставляют в интернете разгромные отзывы.

Папа так гордится всеми нашими отзывами «НИ ОДНОЙ ЗВЕЗДЫ», что вставляет их в рамки и развешивает над стойкой регистрации.

Итак… мы уже на двадцать первой странице. Ты дочитал до этого места и, значит, веришь мне. Наверное, ты считаешь, что жизнь человеческого ребёнка в невидимом отеле с магическими существами должна быть ПОТРЯСАЮЩЕЙ? Что ж, могу тебя понять… Порой здесь творится настоящее безумие, и это весело, но НЕ ВСЁ сводится к феям, исполняющим желания, сверкающим коронам и прочим чудесам.

Не пойми меня неправильно, я люблю свой чокнутый дом, и быть немного троллем довольно здорово, но об этом легко забыть, когда помогаешь маме убираться после недельного визита мистера Вернона, Демона Вони…

Так, я отвлёкся от темы. НАСТОЯЩЕЕ веселье началось в ночь ГРАНДИОЗНОГО шторма.

Я поднимался по лестнице из трёхсот девяносто девяти ступеней в спальню бабули Отрыжули на вершине башни, а в отеле дела принимали интересный оборот…

При посещении бабули у меня всегда возникает в животе тянущее, нервное чувство. Бабуля Отрыжуля всех приводит в ужас. Даже папа начинает дёргаться, когда она раз в сто лет ковыляет вниз со своей башни, чтобы посмотреть, как дела в отеле.

Когда у бабули плохое настроение (а оно всегда плохое), рядом с ней жаждущий крови тигр выглядит милым котёнком.

Триста девяносто семь…

Триста девяносто восемь…

Я наконец добрался до верха и остановился перевести дыхание. Снаружи дождь барабанил по окнам; на вершине башни всё скрипело и стонало. То и дело казалось, что она вот-вот рухнет под порывом ветра, поэтому задерживаться мне не хотелось.

– Просто сделай это, – прошептал я сам себе, сглотнул и постучал в дверь бабулиной спальни. Долго никто не отзывался, и я понадеялся, что мне повезло и бабуля уже спит. Размечтался!

– Входи, пацан, – прохрипела она наконец.

Я открыл дверь ногой, и на лестничную площадку просочилась знакомая вонь плесени и гнилых овощей. Честное слово, она достаточно сильная, чтобы глаза заслезились и затошнило. Сколько бы я ни носил бабуле Отрыжуле ужин и чашку чая из резухи на ночь, так и не смог привыкнуть к отвратительному смраду этой морщинистой старой карги.

В бабулиной спальне царила непроглядная тьма. Я остановился там, куда попадал свет с лестничной площадки, и прищурился, пытаясь разглядеть бабулю во мраке.

– Побыстрее, ты, чирей бесполезный!

Я слышал, как шлёпают друг об друга её губы, похожие на слизней.

– Есть хочу! Что ты мне принёс?

В этот момент за окном сверкнула молния, и я заметил в темноте медный блеск её глаз.

– ДАВАЙ СЮДА ЖРАТВУ, СОПЛЯК!

Я шагнул в спальню и потащился туда, где секунду назад сверкнули бабулины глаза.

Одно из преимуществ быть прапраправнуком троллихи заключается в том, что в темноте ты видишь так же, как днём. Крутой бонус за то, что ты человек с примесью тролльей крови. Но эту комнату наполняла магическая тьма, гуще, холоднее и чернее, чем обычная. Бабуля Отрыжуля обожает закутываться в неё, как в одеяло. Даже днём, с распахнутыми окнами, в её комнате как внутри глубокой пещеры.

– Бабуля, я ничего не вижу, – сказал я. – Ты не могла бы включить свет?

– Нет! – рявкнула она. – Мне нравится, когда темнюще и подземельно.

– Бабуль, пожалуйста…

– НЕ-Е-ЕТ!

Погнутая ложка вылетела из мрака и отскочила от моего лба с болезненным ТУМЦ.

– Ай! – воскликнул я.

– Хватит ныть! – прошипела бабуля. – И ДАЙ МНЕ ХАРЧИ!

– Я всё уроню! – Я знал, что это сработает. Волшебные существа ОЧЕНЬ жадные до еды.

Бабуля Отрыжуля заворчала во мраке, щёлкнула покрытыми струпьями пальцами, и внезапно в банках из-под варенья зажглись сотни свечей. Мерцая, из мрака проступила комната, и она сама – моя огромная страшная бабуля, сгорбившаяся в постели, как слюнявый безволосый буйвол.

Выглядела она… как чудовище. Серо-зелёный шкаф в грязной ночной рубашке, с толстыми алыми мухоморами на плечах и голове. Во время очередной вспышки молнии её глаза сверкнули.