Диана Ибрагимова - Тайнопись видений

Главный город Чаина – Пичит – находился в полудне пешего пути от гор Сай. Его людная сутолока не касалась прозрачных вод Красного озера и не мешала провидцам сосредотачиваться на снах. Но несколько раз в год, особенно по праздникам, в храм прибывали мэджу, и в эти дни обитель Богов-Близнецов ничуть не уступала живости торгового квартала Пичита.

Выступления всегда начинались под вечер: в темноте ярче раскрывались бутоны фейерверков, и только после захода солнца главный провидец императора мог покинуть комнату, чтобы смутить звезды мерцанием роскошных одежд и блеском аметистовых глаз.

Он шагал по дорожке, освещенной вереницами напольных фонариков, к краю плато, где на многоярусных ступенях возле сцены сидели все от мала до велика жители храма. Еще утром здесь не было ни гирлянд из бумажных фигурок, протянутых от дерева к дереву трепетными паутинками, ни осколков зеркал под ногами для защиты от злых духов, которые могли прийти вместе с мэджу из внешнего мира. Считалось, что увидевший свое отражение призрак становился пленником зеркала. Оно поглощало его, а потом слуги сметали осколки и высыпали в заговоренную яму за стеной, освобождая храм от пойманной нечисти.

Сцену и зрительские сиденья собрали за несколько часов – на тихой поляне для медитаций, окруженной яблоневым садом.

Фейерверки запускали внизу, на берегу Красного озера, и зрелище было, как всегда, невероятным. Кайоши остановился полюбоваться, прекрасно понимая, что народ сейчас слишком взволнован красотой праздничных огней и не заметит его блистательного появления.

На белой плитке дорожек вспыхивали и гасли желтые, оранжевые, синие отсветы. Кайоши перевел взгляд на сцену, где аляповатые мэджу разыгрывали юмореску. Он наблюдал за ними и неожиданно почувствовал, как внутри выросло и достигло предела невыносимое напряжение. Провидец бросился обратно в покои, так и не показавшись на глаза толпе. Под ногами блестели стекла, в их дробной мозаике отражались тающие брызги фейерверков, но Кайоши не смотрел, куда наступает. Драконы не ошиблись, предупреждая о сегодняшней подсказке.

Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар, г. Медук,

13-й трид 1019 г. от р. ч. с.

Ранним утром какой-то ненормальный мальчишка вопил под окнами последние новости, будто в Соаху сменилась власть. Чтоб его пеплом разнесло, этого болвана. О какой угол он ударился, чтобы такое придумать? Нико хотел встать и запустить в шумного придурка ночным горшком, но раскалывалась голова. Зря он вчера столько выпил.

С другой стороны, как тут не напиться. После позорного поединка неудачи сыпались, словно бусины с порванного ожерелья. Всю первую половину трида юноша провалялся в этой лечебнице на окраине Медука – старинного городка у подножия меловых скал. Остатки денег спустил на еду, бинты и постель, но до сих пор толком не оправился.

– Проклятый Чинуш. Чтоб ты там заикался до смерти! Чтоб тебя молнией шарахнуло! Чтоб тебя акулы в море сожрали! – прошипел Нико ставшее ритуальным утреннее приветствие врагу.

Он так и не понял, правдивы ли были слова наемника о Таваре. Если да, то почему Чинуш отказался выполнить приказ мастера? Наверняка солгал. Захотел раззадорить Нико, а потом насладиться его унижением. Он помешался на титуле первого ученика и вполне мог провернуть подобное.

Нет, серьезно. Какой еще заговор? Такалам каждый трид проверял Летучих мышей на верность. И в числе обязательных была клятва наследнику. Разве реально обмануть слух старика?

После такого проступка Чинуш легко не отделается. Если ему хватит мозгов, он больше не сунется в Соаху. Никогда. Иначе Нико лично снимет с мерзавца скальп, переломает ему все конечности и заставит раскаленные гвозди глотать.

Принц забылся и, сжав пальцы в кулаки, застонал от боли: запястья заживали медленно.

Хотелось поскорее вернуться в Соаху. Плевать на книгу и прималей, теперь уже не до них. Таинственные письмена будоражили воображение юноши, но лучше было продолжить поиски после возвращения на родину и не побрезговать ради этого галеоном Седьмого. Только одна причина до сих пор удерживала принца на острове – год еще не прошел. Возможно, Чинуш нарочно разозлил господина, чтобы тот прервал испытание и вернулся во дворец раньше срока.

Горластый мальчишка снова принялся вопить небылицы. Нико не выдержал, приподнялся на постели и распахнул окно. В лицо тут же повалил дым из пекарни напротив. Он стелился низко, явно к дождю. Пасмурные улицы и серые дома, затянутые ржавой листвой побитого морозом винограда, нагоняли тоску.