МеРи Назари - Спасение коровьего дедушки

Катая задумчиво мячик по столу, Захарка понял теперь, как никогда, что все, абсолютно все, зациклись на его сочинении. Даже брат Игорь, который был сейчас на университетской практике где-то в горах, за тысячи километров отсюда.

«А ты протез руки с пишущей ручкой соедини, – посоветовал он в сообщении братишке. – Утри нос Илону Маску. Он опыты с обезьянами, а ты – с человеком. Только еще одна проволочка нужна —это существенно – от мозгов, если ты не понял. Уверен: протез за тебя все сделает. Жми на пульт, и все будет тип-топ».

Но протез из веток сварганить не получилось. «Микросхем не хватает», – решил Захар.

Папа округлил глаза.

«Ах, вот в чем дело, – сказал он, рассматривая детище конструкторской мысли сына. – Какой-то «веточный ёжик». Просто уникально. Для карго-культа подойдет. Это аксиома».

Слово «карго-культ» Захару не понравилось, и он кинул «протез» в ручей, а потом долго наблюдал, как тот плывет зигзагами в сторону озера.

«Гриш!» – позвал Захарка.

Но никто не отозвался. Не с кем было понаблюдать за затейливыми пируэтами конструкции…

Один, совсем один.

Лагерь тут не обыкновенный. Он для взрослых. И он один мальчик среди них. Девочки не в счет. С ними неинтересно, да их и нету. Захар поневоле вспомнил об Игоре – своем старшем брате. Вот с ним – да, всегда интересно и увлекательно.

В том, что Захар один среди взрослых, тоже есть свои плюсы.

С одной стороны, всё самое вкусное Захарке достается в первую очередь. «Пирожное и мороженое малышам положено», – приговаривает папа каждое утро, отодвигая блюдечко с десертом. Но плюс не бывает без минуса. Это правило, Захарка уяснил на собственной шку…коже (Захарка вспомнил, как мама говорила папе, что «шкура» – это не очень хорошее слово).

«Положенное» не распространяется на самое интересное —вот он минус во всей красе. Например – и это самое обидное – детям на раскопках работать не разрешается! Это уникально. Это существенно. И это аксиома.

Через три дня лагерь палеонтологов снимается. Все разъезжаются по домам – собирать своих детей-школьников по бабушкам к началу учебного года.

«Собирать»! Будто дети – это грибы! Вот Захара собирать не нужно. Он самостоятельный. Уже завтра перепишет сочинение в чистовик – и здравствуй, дорогая школа. Дело за черновиком. Выполнить этот квест легко. Это аксиома…Если б только не одно небольшое препятствие.

Дело в том, что Захар решил быть честным в каждой детали. То есть ничего не придумывать, а писать лишь про то, что было в самом деле. И это существенно.

Правду. Правду. Ничего кроме правды. И это критично.

Папа говорит, что сочинять проще простого. «В сочинении, – сказал он, – варгань себе, что в голову зайдет, никто, по умолчанию, против ничего не скажет»). Написать научную статью о каком-нибудь открытии – дело другое. Тут каждый встречный-поперечный должен высказать возражения и, по возможности, опровергнуть все выводы. И это будет полезно для всех. Даже для самого открытия. Оно после этого должно засверкать, как медный самовар после чистки. Такой был у них в лагере. И самовар собирал вокруг себя палеонтологов по вечерам, чтобы поить чаем и сплачивать коллектив.

От этих вечерних посиделок на сосновых бревнах вокруг кирпичного постамента, на который водружен сверкающий в лунном свете самовар, Захару еще больше хотелось стать ученым-палеонтологом. И захотелось не меньше, чем из земли ее прошлое выкапывать. А надо это для того, чтобы не повторять ошибок прошлого, и папа с этим согласен. Ошибки в будущем должны быть совсем другими, говорит он. «Вот ты, маленьким был, раньше за телефон заглядывал, когда мама звонила, а сейчас ты думаешь, что она на экране отражается через какие-то зеркала, не так ли?» Захарка смущенно кивнул. «Вот тебе и ответ о старых и новых ошибках». Захарка думает, что лучше вообще без них. Но папа сказал, что он ошибается, и ничего нет в них страшного. Потому что ошибки – это неизбежность. И даже очень хороший признак живого. Страшно без них. Только тот, кто помер еще при жизни, не делает ошибок.

«Это ходячие мертвецы», – добавил он. Да-да, так и сказал.

Захарка в ходячих мертвецов сразу поверил. Как не верить, если потом они к нему даже приходили. Во сне, разумеется. И улыбались на все тридцать два. А однажды с одним из них ему довелось встретиться даже на очень близком расстоянии.

Произошло это прошлой осенью, когда раскопки уже кончились, и они вернулись в город. Но папы с мамой все равно не было, они ушли по делам. Шел сильный дождь. В дверь позвонили. Захар подошёл и спросил: «Кто там?». «Мне нужен мальчик-лжец», – ответили снаружи.