Катая задумчиво мячик по столу, Захарка понял теперь, как никогда, что все, абсолютно все, зациклись на его сочинении. Даже брат Игорь, который был сейчас на университетской практике где-то в горах, за тысячи километров отсюда.
«А ты протез руки с пишущей ручкой соедини, – посоветовал он в сообщении братишке. – Утри нос Илону Маску. Он опыты с обезьянами, а ты – с человеком. Только еще одна проволочка нужна —это существенно – от мозгов, если ты не понял. Уверен: протез за тебя все сделает. Жми на пульт, и все будет тип-топ».
Но протез из веток сварганить не получилось. «Микросхем не хватает», – решил Захар.
Папа округлил глаза.
«Ах, вот в чем дело, – сказал он, рассматривая детище конструкторской мысли сына. – Какой-то «веточный ёжик». Просто уникально. Для карго-культа подойдет. Это аксиома».
Слово «карго-культ» Захару не понравилось, и он кинул «протез» в ручей, а потом долго наблюдал, как тот плывет зигзагами в сторону озера.
«Гриш!» – позвал Захарка.
Но никто не отозвался. Не с кем было понаблюдать за затейливыми пируэтами конструкции…
Один, совсем один.
Лагерь тут не обыкновенный. Он для взрослых. И он один мальчик среди них. Девочки не в счет. С ними неинтересно, да их и нету. Захар поневоле вспомнил об Игоре – своем старшем брате. Вот с ним – да, всегда интересно и увлекательно.
В том, что Захар один среди взрослых, тоже есть свои плюсы.
С одной стороны, всё самое вкусное Захарке достается в первую очередь. «Пирожное и мороженое малышам положено», – приговаривает папа каждое утро, отодвигая блюдечко с десертом. Но плюс не бывает без минуса. Это правило, Захарка уяснил на собственной шку…коже (Захарка вспомнил, как мама говорила папе, что «шкура» – это не очень хорошее слово).
«Положенное» не распространяется на самое интересное —вот он минус во всей красе. Например – и это самое обидное – детям на раскопках работать не разрешается! Это уникально. Это существенно. И это аксиома.
Через три дня лагерь палеонтологов снимается. Все разъезжаются по домам – собирать своих детей-школьников по бабушкам к началу учебного года.
«Собирать»! Будто дети – это грибы! Вот Захара собирать не нужно. Он самостоятельный. Уже завтра перепишет сочинение в чистовик – и здравствуй, дорогая школа. Дело за черновиком. Выполнить этот квест легко. Это аксиома…Если б только не одно небольшое препятствие.
Дело в том, что Захар решил быть честным в каждой детали. То есть ничего не придумывать, а писать лишь про то, что было в самом деле. И это существенно.
Правду. Правду. Ничего кроме правды. И это критично.
Папа говорит, что сочинять проще простого. «В сочинении, – сказал он, – варгань себе, что в голову зайдет, никто, по умолчанию, против ничего не скажет»). Написать научную статью о каком-нибудь открытии – дело другое. Тут каждый встречный-поперечный должен высказать возражения и, по возможности, опровергнуть все выводы. И это будет полезно для всех. Даже для самого открытия. Оно после этого должно засверкать, как медный самовар после чистки. Такой был у них в лагере. И самовар собирал вокруг себя палеонтологов по вечерам, чтобы поить чаем и сплачивать коллектив.
От этих вечерних посиделок на сосновых бревнах вокруг кирпичного постамента, на который водружен сверкающий в лунном свете самовар, Захару еще больше хотелось стать ученым-палеонтологом. И захотелось не меньше, чем из земли ее прошлое выкапывать. А надо это для того, чтобы не повторять ошибок прошлого, и папа с этим согласен. Ошибки в будущем должны быть совсем другими, говорит он. «Вот ты, маленьким был, раньше за телефон заглядывал, когда мама звонила, а сейчас ты думаешь, что она на экране отражается через какие-то зеркала, не так ли?» Захарка смущенно кивнул. «Вот тебе и ответ о старых и новых ошибках». Захарка думает, что лучше вообще без них. Но папа сказал, что он ошибается, и ничего нет в них страшного. Потому что ошибки – это неизбежность. И даже очень хороший признак живого. Страшно без них. Только тот, кто помер еще при жизни, не делает ошибок.
«Это ходячие мертвецы», – добавил он. Да-да, так и сказал.
Захарка в ходячих мертвецов сразу поверил. Как не верить, если потом они к нему даже приходили. Во сне, разумеется. И улыбались на все тридцать два. А однажды с одним из них ему довелось встретиться даже на очень близком расстоянии.
Произошло это прошлой осенью, когда раскопки уже кончились, и они вернулись в город. Но папы с мамой все равно не было, они ушли по делам. Шел сильный дождь. В дверь позвонили. Захар подошёл и спросил: «Кто там?». «Мне нужен мальчик-лжец», – ответили снаружи.
Читать дальше