Светлана Ольшевская - Маска демона

– В первую очередь – элегантность! – не раздумывая, выдал я. – Ну, она красивая, только мне не нравится. И злая.

– Значит, точно она, никакой ошибки. Охарактеризовал – в яблочко! Красивая и злая. Не знаю, поверишь ли ты, что эта красавица старше меня?

– Поверю, – развел я руками. – Я теперь уже не удивляюсь ничему. Машка называет ее ведуньей из Средневековья…

– Ведунья? Скорее настоящая ведьма! Даже не знаю, как ее назвать и человек ли она… Раз за разом возвращается она сюда, в эти места. Я впервые увидела ее в детстве, и она уже тогда была такой, как сейчас. Мужчины сохли по ней толпами, она пользовалась этим как хотела, но сама, поверь мне, любить не способна никого. Так вот, говорю, впервые я ее девчонкой увидела, это в тридцатые годы было. Приехала она, остановилась в гостинице. Моя бабушка, когда ее встретила, долго охала и крестилась, поминая нечистую силу, а потом рассказала, что видела ее еще до революции. Тогда эта ведьма тоже приезжала и устроила здесь неподалеку приют. Правда, потом его закрыли, там был какой-то скандал, вроде бы несколько детей погибли, бабушка не знала подробностей. Знала только, что владелицу приюта хотели арестовать, но она исчезла. В ужас бабушку привело то, что Амалия нисколько не постарела за сорок лет…

– Амалия? – переспросил я.

– Да, ее зовут Амалия, – кивнула Анна Ивановна. – Фамилия каждый раз другая, но имя остается прежним. Как и белокурые локоны. Я сразу бабушке не поверила, думала, она обозналась… Так вот, слушай. В тридцатые годы Амалия приехала сюда, и у нее сразу же появилось множество поклонников, в том числе один очень большой местный начальник, к которому она проявила чуть больше благосклонности, чем к другим. И конечно, вскоре обзавелась собственной квартирой неподалеку отсюда и стала заведовать школой-интернатом для сирот. Этот начальник бросил семью и, как мальчишка какой-то, ухаживал за ней, что все видели: то дорожку к ее дому усыплет розами, то оркестр под ее балконом серенады играет. И однажды снова случилась беда, о которой долго говорили шепотом. В интернате, которым она заведовала, ни с того ни с сего в течение нескольких дней умерло больше десятка подростков. И снова история повторилась – Амалию хотели арестовать, но она исчезла. А может, все же арестовали, время тогда было такое – исчез человек, и все делают вид, что знать ничего не знают, и все как и надо. Тогда я и поверила бабушке. Этот случай еще долго будоражил поселок, ходили рассказы один другого страшнее. Но через время шум поутих, а вскоре стало и вовсе не до того – началась война. Когда пришли оккупанты, они первым делом себе госпиталь устроили – там, где сейчас школа в нашем поселке. А потом вон те два здания высоким забором обнесли и сделали там лагерь для военнопленных.

– Два здания? – уточнил я.

– Ты слушай дальше, – сверкнула глазами старушка. – Вскорости снова объявилась Амалия! Как всегда, расфуфыренная до дальше некуда, она разъезжала в авто с комендантом лагеря, улыбалась ему, мило щебетала. Называла себя этнической немкой, болтала по-немецки, тут ей и имя сгодилось, и локоны эти белокурые. Мода тогда такая была… Так вот. Ездила, улыбалась, а потом вдруг комендант отдал распоряжение лагерь расширить, к нему присоединили шахтный двор, проделав в ограде боковые ворота и нацепив сверху колючую проволоку. Нас, местных женщин и подростков, согнали туда убрать территорию и сделать ремонт в здании конторы. Тогда со всех стен смыли побелку и покрасили в белый цвет. Амалия расхаживала там как барыня и командовала – на ломаном русском, с видом глубочайшего пренебрежения к нам. А когда ремонт был сделан, нас распустили по домам, но некоторых девчонок и мальчишек-подростков обратно не выпустили.

Позже стало известно – в этом здании проводят какие-то опыты, а к лагерю оно отношения не имеет, там хозяйничает Амалия. Собственно, узнали мы об этом от соседки нашей, Нинки, которая у немцев переводчицей служила, а сама, как потом оказалось, работала в подполье. Ей доводилось бывать и в лагере, причем она ухитрилась правдами и неправдами вытащить оттуда нескольких наших солдат. Не знаю, чего она немцам наплела, но их выпустили. Умная была девка, бедовая… Но хоть в лагере Нинка и бывала, а в то здание никому доступа не было, в нем, как говорили, под началом у Амалии трудились какие-то ученые. А наши мальчишки иногда из любопытства смотрели с террикона, что там происходит. И уверяли, что пару раз на рассвете видели, как в шахтном дворе, возле самого террикона, возникало голубоватое сияние, похожее то ли на льющуюся воду, то ли на дым. Думаю, будь у них бинокль, они много чего еще увидели бы, а так – слишком далеко. Моя бабушка тогда была еще жива, и когда она об этом сиянии узнала, то говорила, что нечто похожее наблюдали и когда-то давно, в прежние приезды Амалии. Говорила, что место там не простое и эта ведьма не зря его учуяла.