Алла Озорнина - Страшная тайна смартфона [litres]

«Только бы с Дунькой не столкнуться», – думала Рита, осторожно открывая калитку и стремглав устремляясь к бане. Про баню она еще по дороге придумала – вот где есть возможность спокойно прочитать то, из-за чего так нервничал Булдыгеров-старший. Интересно, что там? Может, вообще ничего не значащие записи? Или же значащие, но только для него?

В бане было прохладно и темно. Пристроившись возле маленького оконца, Рита с волнением открыла тетрадь.

«Тетрадь № 6. Только для своих!» – прочитала она.

Интересно, кто это свои?

Из сада опять послышался вой сирены – что-то Настена сегодня разошлась не на шутку.

Рита пролистала тетрадь. Почерк был мелкий. Каллиграфический, с завитушками. Вернулась к первой странице.

«Оглавление.

Дневникъ.

Для потомковъ

Расчеты.

Деяния.

Мысли.»

Остановилась на первой попавшейся странице. «Сентябрь, 1911.

И углубилась в чтение.

Тетрадь была пухлая, чтобы схватить самую суть, приходилось некоторые страницы просматривать по диагонали. В любой момент может забежать Дуняшка.

Рита читала и порой не могла удержаться от тихого вскрика:

– Ну, подлец! Ну, сволочь! Ну надо же! А я-то дура!

Но самое главное, теперь все вставало на свои места. Те подсказки, которые давал ей дом – оправдывались. Все непонятные места стали понятными. Для нее были поставлены все точки над I. Почти все. Кроме самой главной: что с Никитой?

Дверь открылась, когда осталась всего одна страница.

– Ах вот ты где! – закричала Дунька. – Я-то было подумала, что ты человек, а ты!

– Подожди, Дунька, – перебила ее Рита. – Послушай, вот оказывается, что…

– Че еще?

– Вот, читай!

– Ты че? Я ж не умею!

– Тогда слушай…

Все это время Дунька ходила от одного угла к другому.

– Че, спокойно посидеть не можешь? – рассердилась Рита.

– Не сидится! Читай дальше.

– Тут много очень. Кое-что буду своими словами пересказывать. Итак, Митрофан Ильич открыл свою лесопилку…

– Значит, это Арсений Гриху того… – сказала Дунька, когда кое-что было прочитано, а большая часть – пересказана, – и не подумаешь на него. Вот гад!

– Жаль, Хохряков на работе, можно было прямо сейчас его предупредить.

– Ничего. Вечером Булдыгеровы придут со своим лекарствочком, мы им такой цирк устроим! Ты че за голову схватилась, болит что ли?

– Нет, не болит, – ответила Рита. – Просто мысль одна пришла. Ты это, иди занимайся своими делами, а я сейчас прибегу.

Рита вбежала в комнату, в которой ночевали они с Дуняшкой – там, на тюфяке лежало брошенное комком ее платье, а в том комке…

Спустя минуту Рита заглянула в комнату Насти – пусто.

В беседке! – поняла она и бросилась туда, заглянув по пути в комнату Матрены Ивановны. Она продолжала вышивать лежа в постели.

– Опять ты? – заревела сиреной Настя. – Я же тебе сказала, чтобы ты не попадалась мне на глаза!

Но Рита не обращала внимания на этот рев. Она-то знала – так ведет себя человек, которому не хватает любви.

– Это – тебе, – сказала она, протягивая Настене серебряные сережки с замочком и сердечками.

На глаза у Насти выступили слезы.

– Бери-бери, ты ж о таких мечтала!

Настена нерешительно приняла подарок. Она хотела что-то сказать, но Рита не дала:

– Прости, мне некогда. Потом поговорим, если, конечно, получится…

«А ведь за это время я могла бы с ней подружиться, – подумала Рита. – И Настена перестала бы чувствовать себя одинокой».

Подружиться? Только вот как? Ведь у Риты никогда не было подруг…

Вечером пришли Булдыгеровы. Как, видимо, здесь было принято, все расположились в большой гостиной. И Дунька там же – чтобы что-то подать, принести. Рита спряталась за дверями, возможно, Дуньке понадобится ее помощь

– Ну что, как там у тебя на лесопилке? – обращаясь в Хохрякову, спросил Булдыгеров-старший. – Идут дела-то?

– Шли бы лучше, если б не сердце. Видишь, что вчера со мной приключилось?

– Да уж, – сочувственно произнес Бурдыгеров-старший. – Еле откачали. Признаться, я уже испугался… Да, что ваш новый скотник? – спросил он у Дуньки, которая стояла возле дверей. – Что-то я его не видел. Позови хоть, познакомимся.

– А правда, где Никита? – спросил Митрофан Ильич.

Арсений застыл на месте и опустил глаза.

– Отпросился ненадолго, – сказала тихо Дунька. – У него здесь родственники. Вот я его и отпустила.

– Ну вот, опять без моего ведома! – рассердился Хохряков. – Дунька, уволю!