Джей Форстер - Прыжок в тень [litres]

Джек вздохнул и пожал плечами. Мышцы болели от напряжения. В голове вихрем кружили тревожные мысли, и от того, что он чуть не упал с крыши, лучше не стало. Отдых. Вот что ему было нужно. Отдых от аллергии, из-за которой он рисковал превратиться в пережаренную на барбекю сосиску каждый раз, когда выходил на солнце. А ещё хорошо было бы иметь отца, который не бросит в трудную минуту.

Джек вскочил на ноги, зная, что солнце скрылось за крышами. Скоро должно было стемнеть. Когда он собирался спрыгнуть на красную кирпичную стену, что-то белое привлекло его внимание. Оно застряло в водостоке, среди жухлых листьев и мха. Раньше этого здесь не было.

Джек с любопытством присел на корточки, чтобы рассмотреть получше. Это был мятый обрывок плотной белой бумаги. Джек взял его и собирался перевернуть, но грохот заставил его поднять голову. Прямо перед носом пролетел кусок черепицы. Не раздумывая, Джек сунул бумажку в карман и встал.

– Кто здесь? – крикнул он.

Джек напрягся всем телом. Он кожей чувствовал, что кто-то за ним наблюдал. Но, когда он осмотрел крыши, то никого не увидел.

Джек вставил ключ в замочную скважину, и любопытная миссис Робертс, как обычно, высунулась из-за двери.

Она каждый раз буквально чуяла, что он вернулся домой. Непонятно, как ей это удавалось, ведь миссис Робертс была глухая, как тетеря.

– Всё хорошо? – она усмехнулась, обнажив маленькие пожелтевшие зубы.

– Да, спасибо, миссис Робертс! – крикнул Джек, стараясь держаться на расстоянии от её дурно пахнущего рта. – Хочу перекусить немного!

– Ноги? – она взглянула на свои пушистые розовые тапочки. – Да, побаливают.

– Нет, не ноги! – вновь крикнул Джек. – Перекусить нем-но-го!

– А, ну да, – миссис Робертс немного растерялась. – Я уже поужинала. Хотя я бы не отказалась от печенья и сыра. Доброй ночи.

Она попятилась и исчезла в своей квартире. Джек вздохнул и открыл дверь.

– Мам?

Тишина. Джек забыл, что она ещё на работе. Он разогрел большую порцию печёных бобов, поджарил два ломтика хлеба и проглотил их, стоя у раковины. Соус стекал по подбородку и капал вниз. Мама бы недовольно ворчала, будь она здесь. Но зато не надо мыть посуду.

Джек взглянул на часы. Уже больше десяти. Ждать маму не было смысла, она могла вернуться ещё нескоро. Джек принял душ, чтобы смыть крем с кожи и волос и рухнул на кровать. Тело устало, но мысли не давали покоя. От духоты в комнате стало только хуже. Джек откинул одеяло, сел на кровати, поднял жалюзи и приоткрыл окно. Затем плюхнулся на спину и принялся наблюдать за танцем теней на потолке. Их отбрасывал свет с улицы. Джек, видимо, задремал, а когда проснулся, на кухне уже суетилась мама. Он сполз с кровати. Мама сидела за столом с чашкой чая.

– Хочешь? – она указала на чайник, над которым ещё кружил пар.

Джек покачал головой и опустился на стул напротив.

– Что с твоей рукой?

Он сглотнул и спрятал её под столом. Если бы мама узнала, что аллергия стала сильнее, она запретила бы ему бывать на улице.

– Расчесал. Ерунда.

Джек взглянул на маму, гадая, станет ли она его расспрашивать. Под её глазами красовались тёмные круги. Они появились ещё четыре месяца назад, когда ушёл отец.

– В ванной антисептик, – она встала, прополоскала чашку, поставила её на сушилку для посуды и убрала со лба прядь каштановых волос.

– Отец не звонил? – спросил Джек, просовывая больную руку между коленями, чтобы унять невыносимый зуд.

– Нет, милый.

– Ожидаемо, – хмыкнул Джек.

Мама бросила на него неодобрительный взгляд, но не стала возражать. Вместо этого она пробормотала что-то вроде «Слишком занят собой». А затем добавила чуть громче:

– Твой отец часто забывает о том, что действительно важно. Но в последний раз он связывался с нами не так давно.

Джек считал, что три недели – это достаточно давно. Отец прислал электронное письмо на его день рождения. Никаких подарков, открыток, звонков. Ничего. Мама сказала, он не звонит, потому что не любит мобильные телефоны. Но это казалось нелепой отговоркой. Разве отец не знал о телефонной будке? Да и где он был? Не навещал уже несколько месяцев.

Мама пригладила выбившуюся прядь волос, которая всё время падала на глаза.