Оксана Смирнова - Стекло старьёвщика [litres]

– Спасибо! – сказал он. – Ты меня выручила. Хотя перевязку можно было и не делать. Мы, травы, сами себя лечим. Завтра я выпрямлюсь, вот увидишь.

– Вот завтра и сниму повязку, – пообещала Тюх а.

– Прячься! – вдруг шёпотом воскликнул То м.

Тюха нырнула в шатёр из веток – и вовремя. Дверь дома с громким скрипом распахнулась, и на крыльцо вышла сердитая мама сестрёнок. Она оглядела двор; никого не заметив, решительным шагом подошла к брошенным игрушкам, вытряхнула из алюминиевой кастрюльки грибные щи, подхватила складной стол и коробку с посудой, ещё раз огляделась – и наконец вернулась в дом, с трудом справившись с дверью.

Трое ребят помолчали, поудобнее устраиваясь на крыше. Высоко в небе пролетал самолёт. За ним, как пена взбитого молочного коктейля, тянулась белая дорожка. Том растянулся на спине, заложил руки за голову и смотрел в небо прищуренными глазами. На нём были светлосерые шорты и малиновая футболка. Как тётя Зоя умудрилась не увидеть такое яркое пятно – загадка. А Рик, наоборот, оделся незаметно: в защитного цвета штаны и бежевую футболку. Он без труда скрывался за густой ольховой зеленью. Обуты оба были, как и Тюха, в потрёпанные сандалии на босу ногу. Тюха устроилась под ветками и тоже вслушалась в солнечную тишину.

В такой спокойный тёплый день не верилось, будто на свете – особенно в этом дворе – могли твориться страшные дела. Но Тюха всё-таки напомнила ребятам про вечерний разговор:

– Вы обещали рассказать про них .

Том перевернулся на живот и подпёр голову руками. Глаза его вдруг вспыхнули тёмными искрами – то ли азартом, то ли гневом. Рик вопросительно взглянул на Тома.

– Расскажи ты, – кивнул ему Том. – У тебя лучше получится.

Рик сел лицом к друзьям, спиной к двору, задумался и вдруг спросил у Тюхи:

– Ты слышала когда-нибудь, чтоб в вашем городе прямо на улицах средь бела дня люди танцевали?

Тюха покачала головой.

– А видела, как запускают бумажных змеев? Или как художники сидят на тротуарах и рисуют прохожих? Ну или хоть старьёвщика с игрушками?

– Мама рассказывала про старьёвщика. Но я сама его не видела. Он к нам больше не заезжает.

– В том-то и дело, – вздохнул Рик. – Из города украли множество вещей, которые приносят радость.

– Украли? – удивилась Тюха. – Но как можно украсть художников? Или старьёвщика – его что, прямо с лошадью украли?

– Ну да, – подтвердил Том. – Точней сказать, продали.

– Но ведь они… ничьи? – совсем растерялась Тюха. – Их нельзя продать!

– Ещё как можно, – грустно ответил Рик. – Вместе с радостью. Они – их ещё называют скрупами – находят людей, которые готовы продать даже что-то такое, что как будто и не продаётся. И эти люди делают так, чтобы проданное «что-то» из города исчезло. Указы издают, законы, правила… А скрупы, пока это «что-то» ещё здесь, ловят и упаковывают заключённую в этом мгновенье радость. Потом вывозят в другой мир и продают.

– А то откуда бы разные мелкие начальники добывали себе столько разного добра? – проворчал Том. – Только начнут распоряжаться – и уже разъезжают на новых машинах.

Тюха сразу подумала про жильцов из флигеля: Ираиду Юрьевну и её сыновей, Жорика и Генку Кукушкиных. Во дворе их все недолюбливали. Жорик с Генкой в детстве мучили кошек и (как считал дядя Лёша) крали породистых голубей. Теперь братья выросли и вроде бы работали на соседней фабрике. Поступать в институт им было лень, а в армию их не взяли, потому что Ираида Юрьевна добыла справки, будто они больны неизлечимыми болезнями. Работали Жорик и Генка тоже довольно странно – то есть на удивление мало. Всё больше где-то гуляли или отсиживались дома. За это тётя Катя их честила дармоедами.

А Ираида Юрьевна без конца делала всем замечания. Она всегда ходила на высоких каблуках и в парикмахерской причёске. Должности её Тюха не знала, но слышала от тёти Кати, что на зарплату инспектрисы шикарную заграничную мебель купить нельзя. Не говоря уже про новую машину, которая недавно завелась у них в сарае, и пару мотоциклов.

– Вы думаете, Ираида Юрьевна тоже что-то продаёт этим… скрупам? – спросила Тюха.

– Хуже, – мрачно ответил Том. – Похоже, ваши Кукушкины помогают вывозить украденное. Пока оно ещё хранится здесь, есть надежда вернуть пропавшую радость. А вывезут – пиши пропало.