Елена Шолохова - Девять жизней

А Маша насела всерьёз. Уже на пару с Анной Константиновной они уговаривали меня сыграть дуэтом на новогоднем вечере – такая уж в нашей школе традиция: первая часть любого празднества непременно торжественная, со всякими поздравлениями и номерами самодеятельности от каждого класса. Однако я и под двойным напором проявил стойкость, хотя отказывать мне вообще очень трудно, особенно Маше. Но чувствовал – так будет правильно.

Маша выступила одна, сыграла пару композиций из Битлз. Правда, ощутимо не хватало аккомпанемента. «Эти классику не оценят», – заявила она с усмешкой, кивнув в сторону ребят. Может, оно и так, не знаю. В принципе, Битлз мне тоже нравятся.

На каникулах мы с Машей виделись редко. Весь её день был расписан чуть не по минутам. К репетициям прибавились теперь ещё и занятия в бассейне.

– У меня дистрофия миокарда, – сообщила она. – Врач велел укреплять сердечную мышцу. Бегать или плавать.

– Правильно велел, – сразу же обеспокоился я. – Но только не переусердствуй, а то хуже будет. И вообще, одной физкультуры недостаточно. Надо питаться правильно, витамины пить. А главное, надо установить причину…

– О! Ты говоришь прямо как мой врач, – засмеялась Маша. – Не переживай, в общем-то, ничего серьёзного, нарушения лёгкие, но родители испугались. Вот и заставили в бассейн ходить.

– Ты умеешь плавать?

– Ну так… барахтаюсь потихоньку.

– А там есть инструктор, медик, ну кто-нибудь, кто отвечает…?

– Вроде есть… Слушай, а пойдём со мной! Там даже десятилетние мальчишки плавают. И вообще, там так здорово! Только одной немного скучно. Ну же! Чего ты боишься?

– Ничего я не боюсь, – соврал я. – Просто не люблю я…

Однако Маша и тут проявила настойчивость – подключила моих родителей, мол, раз от физкультуры я освобождён, то надо хоть как-то укреплять организм, а то скоро совсем зачахну-обессилю, а бассейн – это неимоверная польза. Те с её доводами согласились и в свою очередь подтачивали меня уже дома. Я всячески упирался, но маму мою не переспоришь. Так что с января мы стали ходить в бассейн вместе с Машей. Впрочем, тут я хитрил. Весь час, а то и два, что она плескалась в воде, я просиживал на лежаке или, устав от несмолкаемого шума и суеты, уходил подальше и слонялся по аквакомплексу.

В тот день мне надоело сидеть на одном месте. Я поднялся в бар и купил нам по бутылочке минералки.

Когда вернулся, стал искать глазами Машу, но среди купающихся её не было. А ведь я отходил минут на десять, не больше. Мелькнула мысль, что, может, она уже накупалась, вышла из бассейна и мы разминулись. Однако сердце, точно клешнями, стиснула непонятная пока ещё тревога.

Я бросился к бортику, вглядываясь в зеленоватую воду: вблизи ничего не видно, подальше – не рассмотреть. Обежал с другой стороны. Маша! Она лежала на дне, лицом вниз, только светлые волосы медленно колыхались в воде. Не колеблясь ни секунды, начисто забыв страх, я прыгнул в воду. Плавать я не умел, а если честно, то и ни разу не пробовал, но в ту минуту об этом даже не подумал. Набрав побольше воздуха, я нырнул совершенно на автомате, в один взмах подплыл к ней и, ухватив рукой за подмышку, потянул наверх. Только когда мы вынырнули, нас заметил кто-то из отдыхающих. Подбежали, помогли выбраться.

Началась невообразимая суматоха. Машу, уже посиневшую, положили на бортик, а меня сразу оттеснили в сторону. Стали звать врача, но кто-то сообщил, что своего медика в аквакомплексе нет. Отчаянно расталкивая локтями галдящих взрослых, я кинулся к ней. Какой-то толстый дядька пытался меня удержать: «Мальчик, отойди, не мешай!» Я гневно зашипел, вырвался.

Моя Маша была без сознания, изо рта и из носа пузырилась розоватая пена. Вены на шее резко взбухли, но пульс не прощупывался. Приоткрыл веко – зрачки расширены и никакой реакции на свет. Господи, нет! Только бы не было поздно! Начал реанимацию. Кто-то рядом голосил, кто-то требовал позвать «настоящего врача», но хотя бы не мешали, не оттаскивали меня от неё. Как только у Маши появились признаки жизни, я положил её к себе на колени вниз головой. Надавил на основание языка – тут же хлынула вода. Маша закашлялась. Слава богу, жива! Через несколько минут приехала скорая, и её увезли в больницу. Только тогда я смог наконец выдохнуть. Те самые люди, что поначалу не подпускали меня к Маше, теперь кричали, какой я молодец, не растерялся, спас. Герой! А меня взяла злость. Столько шуму от них, столько суеты, а толку-то – ноль.