Сергей Алмазов - Про Стёпу

- Ну вот, ты сам себе противоречишь, коллега, - радостно воскликнул папа. - Сам ведь говоришь, что нужно объединить две системы в одну, и тут же говоришь, что должны быть две системы, и пусть каждый выбирает себе по душе…

Папа был опытный полемист, и дискуссии на учёном совете были его родной стихией...

- Да, наверное… ты прав… Не нужно заталкивать всё в одну систему… Пусть будет и методология, и фактология, и ещё с десяток других … лОгий… сОфий... нЕтик и мЕтрий... Пусть расцветают сто цветов, а наука пусть будет… непредсказуемой… Пусть не только физика будет "занимательной"… Пусть дети тоже занимаются наукой, а учёные пусть будут… как дети... Пусть они не будут такими серьёзными, и пусть знают, что они не всё ещё знают… Дважды два, хоть и равно четыре, но… пусть они допускают, что иногда это и не так… Ведь даже электрон может одновременно быть в разных местах… Что делать учёному, если он захочет его… их сосчитать? Пусть он допустит, что может быть чудо… Что Земля может быть плоской… или квадратной… Кто знает… И тогда чудеса станут наукой, а наука станет чудесной… Ведь вы же сами говорили, что надкрылья жука - это чудо… это невозможно с точки зрения науки… Значит, если бы вы не увидели своими глазами, а прочитали бы о них в газете, то сказали бы, что это невозможно… что это лженаука… А теперь вот и слово подходящее нашлось - позитрон… Давайте не будем ничего отвергать… даже, если оно кажется вредным или невозможным… Если мы поймём, что нет в Мире ничего вредного, что всё создано нам на пользу, то тогда… не будет ничего невозможного… Слушатели сидели с открытыми ртами. Первым не выдержал дядя Алик:

- Браво, коллега! - воскликнул он. - Вы были неподражаемы... Мы действительно стали слишком серьёзны. Мы перестали делать прекрасные глупости и... как там дальше?

- Лазить в окна к любимым женщинам, - напомнила Сонина мама.

- ...да, именно... Наша жизнь стала более предсказуемой, а любви стало меньше... И счастья стало меньше... Ведь счастье нельзя запрограммировать... Так же, как и великое открытие... Взять хотя бы наше открытие. Если бы не случай, мы не нашли бы чудесные, - дядя Алик в упор посмотрел на Стёпиного папу, - надкрылья чудесного, неведомого науке, - опять посмотрел, - жука. Науке нельзя консервироваться в себе. Консервация - это вырождение. Как в биологии. Должен быть приток свежей крови. Иначе будет болото. Все эти комиссии по лженауке нужно упразднить. Пусть расцветают сто... тысячи цветов... Спасибо, коллега. Позвольте пожать вашу руку...

Дядя Алик без тени иронии пожал Стёпину руку. Следом за ним пожала руку Сонина мама и покачала головой. Этот лягушонок не переставал её удивлять. Следом за мамой пристроилась и обезьяна-Соня. Она и половины не поняла из того, что говорил Стёпа - возраст её не позволял вникнуть во все нюансы. Но она не менее серьёзно пожала Стёпину руку и сказала дежурное: "поздравляю, коллега". Последним пожал руку Стёпин папа. Он ещё сопоставлял какие-то мысли, пытаясь возразить, но не найдя достойных контр-аргументов, был вынужден сдаться и признать Стёпину правоту.

На этом чаепитие закончилось. Папы удалились в кабинет продолжать обсуждать свои открытия, взяв на вооружение Стёпину новоиспечённую теорию о том, что в Мире всё возможно и ничего нельзя отвергать.

Мама, потрепав Стёпу и Соню по затылкам отправилась рисовать, а Соня пошла в сарай за своим добролётом. Настало время для их совместного полёта.

Соня уже летала в одиночку, и довольно уверенно держала руль. А Стёпа ещё немного потренировался на земле - он ведь обещал папе быть предельно аккуратным. Наконец предстартовая подготовка закончилась. Соня, а за ней и Стёпа плавно поднялись в воздух и взяли курс на реку.

Для начала они захотели просто полетать и насладиться самим фактом полёта. Поднявшись выше всех проводов, они полетели прямо к реке. Когда они летели медленно, Стёпа обратил внимание, что он отбрасывал обычную тень. Когда скорость увеличилась, тень стала круглая и размытая. А когда ещё прибавили газу, тень пропала совсем. Они пролетели над деревней незамеченными. Подлетев к реке, они поравнялись и полетели бок о бок. При этом Стёпа и Соня отлично видели друг друга. Это было замечательно - лететь вместе. Они то и дело переглядывались и радостно улыбались друг другу. Внизу, под ними широко раскинулась река. Её голубая лента серебрилась мелкой рябью волн. С высоты были видны все отмели и глубокие места. Кое-где у берегов были видны заросли водорослей. Муся, как всегда сидя на своём коронном месте - на пуговке Сониной кепки, тоже с интересом смотрела вниз. И, хоть она и привыкла летать, такое зрелище она видела впервые. Это был первый её полёт на добролёте - в прошлый раз Соня была без Муси. Муся таращила свои кругленькие фасеточные глазки и с интересом разглядывала всё, что проплывало внизу. Внезапно её посетила какая-то, одной ей известная идея. Муся взлетела со своего стапеля и хотела было отправиться в свободный полёт - её, наверное, тоже охватило чувство восторга, которое охватывало всех, кто впервые совершал полёт на добролёте, а выражать свои чувства Муся умела только крыльями. Однако не тут-то было. Далеко ей улететь не удалось. Какая то неведомая сила отбросила Мусю и не дала ей преодолеть границы невидимой сферы, окружавшей добролёт в полёте. Сделав ещё пару попыток вырваться на свободу, таких же безрезультатных, Муся успокоилась и заняла свою прежнюю позицию. Слегка расстроенная, впрочем. Она привыкла сама управлять своей реальностью, и не нуждалась ни в каких барьерах. Так считала Муся.