Елена Булганова: Книга земли

– Лидочка, неудобно спрашивать, но мы с Лешей хотим знать: ты собираешься приглашать нас на свой день рождения?

– Куда приглашать? – Честное слово, я даже не поняла в первый момент, что она имеет в виду. – Ой, Мил… я как-то не отмечаю, да и сессия уже начнется.

– Но этот день рождения ты просто обязана отметить по-настоящему! – не желает сдаваться обычно такая уступчивая Мила.

– Ага, мне и мама каждый день исполняет песню под названием «В жизни раз бывает восемнадцать лет».

– Ну вот видишь, и тетя Вера за праздник!

– Да она-то всегда за. Только, Мил, у меня ведь и друзей никогда прежде не было, какие уж тут праздники.

– Но сейчас-то есть, – справедливо подмечает Журавка.

– Ладно. Я подумаю.

– Обязательно! – радуется Мила. – На этом дне рождения наверняка произойдет что-то замечательное, поверь мне!

Я не верю, но киваю. Замечательное и я – две вещи несовместимые.

И мы разъезжаемся в разные стороны: Мила в свою Техноложку, я – в Универ.

У меня есть тайна, которая, я догадываюсь, вместе со мной состарится и умрет. Имя этой тайны – профессор Лазарь Гольдман, преподающий в университете в качестве приглашенного педагога историю античного мира. Я забираюсь в самый конец аудитории и просто смотрю на него оттуда. Он уже не слишком молод, но это не имеет для меня никакого значения. Наверное, все дело в том, что я никогда не знала своего отца. Правда, скоро обзаведусь отчимом, но это ничего не изменит: маминого избранника, тишайшего доктора Ворка, я воспринимаю скорее как брата, причем даже не старшего.

Профессор мерещится мне повсюду. Иногда я словно вижу его в нашем парке, а один раз мне почудилось, что он в сумерках вышел из калитки нашего дома – я как раз возвращалась из Питера. Но все это лишь бесплодные фантазии. Правда, проштудировав все возможные материалы о моем профессоре, я не нашла никаких упоминаний о его семейной жизни, однако что это меняет? Лишь его улыбка, такая невероятно юная и как будто счастливая, когда мы сталкиваемся где-то вне аудитории – вот и все, что перепадает на мою долю.

Домой возвращаюсь уже в сумерках. Тихий домашний вечер проходит за штудированием учебников. И вот наступает время ложиться спать. Я ложусь и думаю о своих странных снах. Иногда они бывают страшными, безысходными, я просыпаюсь в поту и слезах – и все-таки меня не оставляет чувство, что моя настоящая жизнь – там, во сне, рядом с людьми, чьи лица размываются в памяти, едва я открываю глаза. Но остается любовь.

Вот и сейчас мало-помалу границы реальности размываются, исчезают очертания комнаты. Я чувствую нежное прикосновение к моим волосам и слышу голос, такой поразительно знакомый. Голос шепчет мне: «Не грусти, Лидуся. Поживи еще хоть немного нормальной жизнью. Годы пролетят быстро, однажды ты все вспомнишь. Я всегда буду рядом с тобой».

Вима́н а (санскр.) – летательный аппарат с антигравитационным двигателем (букв. «измеряющий, обходящий»). В древнеиндийских текстах говорится, что виманы способны летать со скоростью ветра, вертикально взлетать и надолго зависать в воздухе.

Энгель! Где ты, малыш? ( нем .)

Ваши документы, пожалуйста ( нем. )

Ты еврейка? ( нем .)

Кто стрелял? ( нем. )