Вероника Коссантели - Ископаемые

Я простил его за попытку меня съесть. Нельзя злиться на животное за то, что оно испытывает голод. Погружаться в воду я больше не осмеливался, зато научил его фокусам. Я залезал на дерево с душистой корзинкой, наполненной рыбой, садился на обломок ветки, вытягивал руку с макрелью, размахивал ею и свистел. Поверхность воды начинала дрожать: под ряской ихтиозавр пробуждался ото сна. Затем он резко выскакивал, как стрела, оставляя за собой длинный след на воде. Он взмывал в воздух, хватал рыбу челюстями, напоминающими бензопилу, после чего с громким плеском падал в воду и сразу же опускался на дно. Это было потрясающе – почти как с касаткой, – хотя я всегда наблюдал за зверем с легкой дрожью, припоминая как однажды едва не стал его закуской.

Эти дрессировки оставались нашим секретом. Я никому о них не рассказывал, особенно Пруденс. Я до сих пор почти с ней не разговаривал – и не потому, что не было подходящего случая.

Хотя порой бывали исключения. Например, как-то раз на уроке естествознания, когда из кармана Пруденс выпал зуб.

Нам дали задание нарисовать схему строения цветка. Пруденс была простужена. Смачно чихнув, она вытащила из кармана платок, но что-то упало на пол рядом с ее ногой. Я опустил глаза и увидел, что это было.

– Джордж Дрейк! Да в чем дело, ради всего святого?

Мисс Триппс, которая писала что-то на доске, развернулась и посмотрела на меня. Я притворился, что кашляю, чтобы скрыть свой удивленный вскрик. Все глазели на меня, а я прикрыл выпавший предмет, быстро наступив на него. Пруденс наклонилась, подобрала зуб и спокойно положила его обратно в карман. На перемене я пошел ее искать.

Поиски не заняли много времени. Она, как обычно, читала книгу, прислонившись к шведской стенке.

– Что это было? – спросил я.

Пруденс вынула руку из кармана. Я посмотрел на предмет на ее ладони: длиной примерно с палец, изогнутый, чистый и прозрачный, как кристалл, и очень острый… зуб.

– Я нашла его в лесу, – рассказала она. – По пути домой из Вормстолла в тот день, когда ты забрал свой велосипед. Миссис Линд сказала, что старушка Гриссель всюду теряет зубы из-за любимых сладостей. Она разрешила мне оставить его у себя.

Я почувствовал легкую зависть и стал раздумывать, как бы мне убедить ихтиозавтра выплюнуть зуб.

– Будь осторожна, – предостерег я. – Тебе лучше его спрятать. Что будет, если его увидит Минцер или твоя мачеха?

Беда заключалась в том, что после этого Пруденс, похоже, решила, что мы перестали Не Разговаривать. Она то и дело оказывалась возле меня, когда я был вратарем на площадке или в очереди за обедом.

«Тебе не кажется, что это облако напоминает летящего дракона?» – спрашивала она. А еще «Не забудь сохранить огрызок для Большого Найджела» или «Сегодня твоя очередь кормить уробороса. У меня после вчерашнего до сих пор каша в волосах».

Люди стали это замечать. Джош и Мэтт отпускали шуточки, а девчонки оказались и того хуже. Кто-то подложил в мой пенал клочок бумаги с сердечком, на котором были нарисованы буквы «Д» и «П». Такой же листок мама нашла, когда перебирала мешок с формой для физкультуры. Гарри и Фрэнк решили, что это весело, и тоже принялись надо мной подшучивать. Песенки типа «Джорду нравится Пруденс. Пруденс нравится Джо-ордж» преследовали меня везде, куда бы я не пошел.

Она мне с самого начала не понравилась. А теперь стала нравиться еще меньше.

А потом Пруденс вдруг исчезла.

Три дня подряд она не появлялась в школе и в Вормстолл не приходила.

– Что-то не так, я точно знаю, – заявила миссис Линд. Она сварила новую партию мази против окаменения и перетащила ее в сарай, где проводила эксперимент на каменном кролике. Она покрыла его зеленой слизью от кончика носа до хвоста, но закашлялась и едва не задохнулась парами, однако кролик по-прежнему не подавал признаков жизни.

– Может быть, она просто заболела, – предположил я. – Пару дней назад Аишу вырвало в автобусе по дороге из бассейна. Пруденс сидела рядом с ней.

Миссис Линд покачала головой:

– Нет, дело не в этом. Случилось что-то похуже. Знаешь, этому кролику пора бы уже прийти в себя, – она ткнула в него пальцем и нахмурилась. – Даже усиками не дергает. Скоро мне надоест его жалеть. Ло, ты уверен, что дал мне именно крошку-ласку, а не горностая… или хорька?

– М-м-м, – промычал Ло. Он подписывал этикетку, собираясь обернуть ее вокруг шеи последнего окаменевшего животного, и слушал вполуха. – Эшмол-роуд, 35. Или это был номер 33?