А Богуш: Черепашки-ниндзя и Тайна Древнего Египта

- Так вот почему Рафаэль молчал, - с упреком ­посмотрел на него Донателло.

А Микеланджело все же поперхнулся и стал громко откашливаться.

- Ну вот, я же говорил, что нельзя жадни­чать, - захихикал Леонардо.

- Друзья мои, - в голосе профессора Брэдли слышалась какая-то напевность, словно певец готовился к выступлению, - мне очень приятно поделиться с вами этой удачей. Я хочу поблагода­рить вас. Наша поездка дала так много резуль­татов.

- Профессор Брэдли, - прервал его Донателло, - я извиняюсь, но, по-моему, ваше вступление затянулось.

- Да-да. «И в последнюю минуту земной жизни дало небо сознание Мересу, и сказал он великому: «Отомсти... убийце, друг и повелитель мой... Coy...» Это было в папирусе, - профессор Брэдли поднял указательный палец кверху, оглядывая присутствующих. - А дальше слова, которые не успел произнести умирающий: «...скажет тебе правду. Да не простят боги верховному жрецу Корту, убийце моему».

На несколько минут в комнате воцарилась тишина.

- Я так и думал, - выпалил Микеланджело.

- Что ты думал? - спросила Эйприл с претен­зией в голосе и взгляде.

- Ты, насколько помнится, - вмешался Донателло, - говорил, что девушка и убила…

- А теперь говорю, что подозревал…

- Ладно, не спорьте, - спокойно остановил профессор Брэдли спор, - важно, что мы теперь знаем правду.

- Профессор, а вот интересно: кем все же был архитектор Мересу для египтян? - несмело спро­сил Леонардо.

Профессор Брэдли задумался.

- Нельзя однозначно ответить на этот вопрос, да и, думаю, что не стоит углубляться.

- Понял, думай как знаешь, - Микеланджело бросил в рот последний кусок пудинга.

- Слышишь, дома я с тобой разберусь, - толк­нул его в плечо Леонардо.

- Я... я ничего, - сквозь зубы процедил Ми­келанджело.

- Хочу вам сообщить, - начала Эйприл, - се­годня я была на телевидении, говорила о своем репортаже.

- И что, - с улыбкой искренне поинтересовался профессор Брэдли.

- Всем понравилось, так что и вас, профессор, мне бы хотелось поблагодарить за экспедицию.

Вскоре друзья расходились кто куда: Донател­ло и Леонардо отправились к учителю Сплинтеру, Микеланджело захотел снова увидеть детеныша крылатого муравья, Эйприл, конечно же, в зда­ние 6-ого Канала. Задумчивый в последнее время Рафаэль решил прогуляться по городу или просто развеяться.

Перед дверями картинной галереи он оглянулся, чтобы никто не видел его. Его опасения были напрасны. В просторных светлых залах Рафаэль пе­реходил от картины к картине, вглядываясь в лица, изображенных на них персонажей.

К нему подошла старушка, взяла за руку и повела в соседний зал.

- Это весьма любопытно, уверяю вас.

Рафаэль покорно шел за ней.

- Вы будете поражены.

Она остановилась возле картины и кивком голо­вы заставила Рафаэля обратить на нее внимание. Он поднял голову и застыл в изумлении.

- Вам нравится? - теребила его старушка.

С картины на Рафаэля смотрела Бентреш. Да-да, это было ее лицо, Рафаэль нисколько не сомне­вался. Все это время он носил в памяти ее образ.

Наконец, он пришел в себя.

- Откуда это у вас?

- Одна очень богатая дама подарила из своей коллекции эту картину.

- Но ведь вчера ее еще здесь не было, я заходил, - нервничал Рафаэль.

- Правильно, не было. Ее принесли сегодня.

Старушка собралась уходить.

- Постойте, - остановил ее Рафаэль, - вы не сказали: кто ее написал, а хотя, можете не отвечать. Хотите, я сам назову автора?

Старушка кинула на него удивленный взгляд из глаз-щелочек.

- Попробуйте, - хитровато произнесла она, улыбаясь.

- Это художник, эпохи Возрождения - Ра­фаэль Санти.

- Вы угадали, а я и не предполагала, что вы такой тонкий знаток живописи.

- Я знал эту девушку.

Лицо старушки вытянулось от удивления. Она обошла Рафаэля.

- А выглядите вы неплохо. Даже очень неплохо для современника Рафаэля Санти.

Рафаэль засмеялся.

- Даже очень неплохо, - бурчала старушка, выходя из зала.

Рафаэль ничего ей не объяснял. Он вспомнил свой сон и беседу с великим художником. Он ущип­нул себя, дабы убедиться, что все происходит на самом деле.

- Ой, - вскрикнул от боли, ухмыльнулся, поду­мав, что не стоило щипать так сильно.

Рафаэль достал браслет Бентреш, который все­гда носил с собой. Посмотрел на открытое лицо с картины.

- А художник увидел ее такой, какой она была в жизни, - почти шепотом произнес Рафаэль.

Чем больше стоял он у картины и вглядывался, тем живее представал ее образ. Рафаэль снова за­хотел услышать ее приятный голос.