Анка Штурм - Поезд ночных теней [litres]

Пегс закатила глаза.

– Как хочешь, – сказала она. – У меня на сегодня всё равно никаких особых планов. Флинн, а у тебя?

Флинн, вздрогнув, отвлеклась от своих размышлений.

– Идите, а я подойду позже, – сказала она и, попрощавшись с Пегс и Касимом, вытащила из портфеля ключ от своего нового купе. На нём было написано «В1 К5», что означало: спальный вагон номер один, пятое купе. Едва Флинн дошла до него, как, увидев у двери перья и блёстки, сразу поняла, кто здесь живёт: Пегс!

Флинн облегчённо вздохнула. Тревога сменилась радостным волнением.

На эмблеме рядом с дверью было изображено сердце с заячьими лапками. Но сегодня там висела и другая эмблема: на металлической пластинке три параллельные полосы. Флинн провела кончиками пальцев по отполированному металлу.

– Что вы означаете, значки у дверей? – тихо спросила она.

У неё за спиной буковки под фотографией Флоренс Найтингейл , как всегда, ответили неизменным « озарение ».

Улыбнувшись, Флинн открыла дверь. Как и при первом посещении, она оглядела чёрно-белые постеры на стенах с любимыми Пегс артистами оперетты и исполнителями свинга, парящее в воздухе смешение ниточек, пёрышек и танцующих световых точек. В голове не умещалось, что это купе теперь и её дом. Эта забитая вещами разноцветная комнатка, полная дружелюбия и тепла, казалась ей несбыточной мечтой.

Как и все купе учеников, купе Пегс представляло собой небольшую комнату с двумя кроватями-чердаками по обе стороны от широкого окна, перед которым стоял длинный письменный стол для двоих.

Повесив портфель рядом с правой кроватью, Флинн взлетела по четырём деревянным ступенькам наверх. Когда она была здесь в последний раз, кровать стояла незаправленной – теперь же на ней лежали три пухлые подушки и сине-зелёное покрывало. В душе у Флинн разрасталось тёплое чувство.

Она быстро соскользнула на ковёр, открыла шкаф под кроватью и стала развешивать на металлические плечики школьную форму: застиранную жилетку с вышитым по вороту именем « Оскар Уайльд», две пары светлых брюк, две светлые юбки, которые она наверняка ни разу не наденет, плотное полупальто классического кроя, два бархатистых свитера с выцветшей нижней кромкой – и три рубашки в полоску.

Мальчишеские рубашки! Старые мальчишеские рубашки! А вдруг какую-то из них носил Йонте? Эта мысль пришла так быстро, что Флинн уронила рубашки на пол. Поспешно склонившись над ними, она просмотрела воротники: на одном жёлтыми нитками было вышито « Никола Тесла» , на другом – « К. Колет» , а на третьем… У Флинн перехватило дыхание. Она погладила освещённое матовым вечерним светом вышитое на воротнике имя – « Й. Нахтигаль» .

Йонте. Золотая кручёная нить по сине-зелёному фону. Неужели случайность?!

На трёх плечиках у неё в шкафу уже висели клетчатые рубашки, которые Кёрли выдал ей в первый день в поезде. Одна из них, жёлтая, как летнее солнце, тоже принадлежала Йонте.

Когда Флинн в тот самый первый день в поезде спросила об этом Кёрли, тот пришёл в бешенство: «Не твоё дело!» От него помощи ждать не приходится. И вот он уже во второй раз дал ей старую рубашку брата. Неужели действительно случайно?

– Я найду тебя, – пообещала Флинн, уткнувшись носом в мягкую ткань. Рубашка даже по-прежнему пахла Йонте! Правда, ещё стиральным порошком и пылью, но между золотыми полосками как воспоминание о её прежнем доме теплился запах васильков и корицы.

Флинн повесила рубашку в шкаф.

«Пи-ип, – пропищала вешалка и, дребезжа, сообщила: – Эту рубашку следует постирать! – Флинн закатила глаза, на что вешалка механическим голосом уточнила: – Эту рубашку срочно следует постирать!»

Флинн, закрыв шкаф, вышла из купе и отправилась в комнату отдыха.

– У меня появилось новое доказательство! – с ходу провозгласила она, обнаружив Пегс и Касима в углу комнаты отдыха. Оба сидели на пушистом ковре, играя, как и собирались, в нарды.

– Старая школьная рубашка Йонте, – запыхавшись, пояснила Флинн. – Мне её дал Кёрли. Она висит теперь в нашем купе.

Пегс от неожиданности чуть не уронила банку имбирснафа, и оттуда вырвался сладковатый пряный аромат.

– В нашем купе? – недоверчиво переспросила она.

На секунду Флинн стало нехорошо от мысли, что Пегс, возможно, и не хочет ни с кем жить в одном купе. Но Пегс тут же воскликнула:

– Йесссс! Именно об этом я и просила Даниэля! – И она победно вскинула вверх сжатый кулак.

Глаза Касима превратились в щёлочки.