Лесли Голдмен - Ночь в музее

Под ней лежала мумия, завернутая в истлевшие, грязные полотняные бинты.

Стражники-Шакалы обернулись и нацелили мечи на Лэрри и Ника. Вдруг мумия принялась брыкаться и визжать.

Без крышки ее вопли звучали вполне по-человечески.

Ник и Лэрри принялись разматывать бинты.

Когда улеглась пыль, они очутились лицом к лицу с фараоном Акменра. Он оказался мальчишкой-подростком в золотой египетской юбочке.

Один кусок полотна затыкал ему рот.

– Не знаю, кто ты такой и чем занимаешься, но, по- моему, эти воины Шакалы послушаются тебя. Отзови их, пожалуйста.

Акменра вытащил кляп изо рта, прокашлялся и закричал:

– Кхерт-нетер. Оум.

Шакалы застыли, боясь ослушаться командира.

– Получилось! – воскликнул Ник.

Лэрри заговорил с Акменра громко и медленно, на случай, если паренек не говорит по-английски.

– Большое спасибо. Меня зовут Лэрри. А это мой сын Ник. Мы пришли с миром.

– И нечего так орать, – произнес Акменра с безупречным британским акцентом. – Если бы вы знали, до чего же там пыльно.

– Ты говоришь по-английски? – изумился Лэрри.

– Конечно, – ответил Акменра. – Я был в Кембридже. Меня выставляли в лекционном зале факультета египтологии. Я Акменра, четвертый фараон четвертой династии, правитель земли моих отцов.

– А я, гм, Лэрри. А это мой сын Ник.

– Привет, – сказал Ник.

– Мы из Бруклина, – пояснил Лэрри. – То есть, это я из Бруклина, а он по средам ночует у меня.

– Лэрри, Ник, хранители Бруклина, я навечно у вас в долгу. – Акменра поклонился. – Не нашлось еще на свете человека столь храброго, чтобы открыть гробницу Акменра. А теперь вручите мне табличку, чтобы я мог принять на себя царствование в моей стране.

Акменра протянул руки и ждал.

Ник и Лэрри переглянулись.

– Это будет нелегко, – признался Лэрри.

Лэрри ввел Акменра в курс дела. Египетский правитель велел одному из своих Шакалов выломать двери тяжелым камнем, чтобы убежать из зала.

– И где же воры? – спросил Акменра, очутившись на свободе.

– Не знаю, – подал плечами Лэрри. – Музей огромный. Они могли спрятаться где угодно.

Они втроем пошли по залам, глядя по сторонам. В музее царил разгром.

Один из неандертальцев уплетал пену из огнетушителя. Солдаты Гражданской войны вели бой не на жизнь, а на смерть. Колумб, как потерянный, бродил по залам. Ти-рекс подталкивал электронную машинку носом. Римляне вели войну с ковбоями. Ни Джедедайя, ни Октавиус не думали уступать.

Тут вдалеке послышался глухой рокот.

– Что это за шум? – спросил Акменра, озираясь.

– Гунны, – ответил Лэрри.

Вдруг из глубины зала выскочили гунны во главе с Аттилой.

Они мчались прямо к Лэрри, Нику и Акменра.

– Ник, спрячься за Акменра, – велел Лэрри.

– Это Аттила! – крикнул Ник, дергая отца за рукав. – Бежим!

– Нет, Ник, – сказал Лэрри и решительно покачал головой. – Я не побегу.

– Но, пап!.. – воскликнул Ник.

– Я не побегу, – повторил Лэрри.

Аттила подбежал к ним и замахнулся мечом.

Но Лэрри не отступил ни на шаг.

– Аттила! Не знаю, почему ты на меня так злишься, но в этом музее случилась беда, и я не уйду, пока мы с ней не справимся.

– Бигага гу-гу! – взревел Аттила.

Четверо гуннов схватили Лэрри за руки и за ноги и только собрались посильнее дернуть, как вперед вышел Акменра.

– Погоди, Лэрри. Я умею говорить по-гуннски.

Лэрри поразился, но был только рад отойти с дороги. Акменра заговорил:

– И-го-го-бага-яка-мику.

Аттила ответил:

– И-за-за ти-ку Лэрри Дейли. Яга-ги-гу ка-ка-ка!

Акменра кивнул и обернулся к Лэрри.

– Он говорит, что не любит властителей. Он хочет разорвать тебя на куски, потому что считает тебя здесь самым главным.

– Это меня-то – самым главным? – удивился Лэрри. – Я и сам начальников терпеть не могу. Скажи ему, пусть шляется по залам и разбойничает, сколько душе угодно. Я только не хочу, чтобы он рвал людей на куски и пытался убежать.

Акменра обернулся к Аттиле и сказал:

– Зи-га-га би-зу ба-ки-я.

Аттила кивнул и ответил.

– Га-ма-ка ме-га-зу.

– Он согласен и хочет обняться, – перевел Акменра.

Лэрри кивнул. Аттила стиснул его по-медвежьи, чуть не раздавив насмерть.

Когда он разжал объятия, Лэрри обернулся к толпе мелких человечков.

– Хорошо. Теперь выслушайте меня внимательно.

Но музейные обитатели не обратили на Лэрри никакого внимания.

– Ребята, послушайте же, – взывал он, но попусту.

И вдруг голова с острова Пасхи оглушительно взревела: