Цербер Джонс - Никто из Ниоткуда [litres]

Когда Том вернулся, в руках у него была большая бутылка белого уксуса и пакет соли.

– Нам придётся вручную вытравить эти сферы, – услышала его голос Амелия.

– А? – Джеймс оторвался от созерцания резьбы на колонне рядом с Амелией и обернулся.

Том протянул ему старую тряпку.

– Надо побрызгать уксус на соль, а потом хорошо потереть, пока мембрана не растворится.

Лэна снова мучительно стошнило. Как и следовало ожидать, он не очень-то обрадовался перспективе спасения с помощью соли и уксуса. Джеймс же опасался разрывать пузырь, наполненный ядовитой зелёной слизью, так что в итоге за освобождение Лэна взялся Том, а Джеймс решил начать с Амелии.

Это время, проведённое с братом, стало лучшим за целую вечность. Она сидела со скрещенными ногами в своей тюрьме, не в состоянии ему отвечать, в то время как Джеймс увлечённо болтал с ней, втирая соль в пузырь покрытыми волдырями руками. Она видела, что он крайне озадачен произошедшим этой ночью. Ему потребовалась куча времени на то, чтобы, наконец, заглянуть ей в глаза, но это не имело никакого значения. Он заботился о своей младшей сестрёнке, как делал бы это год назад, до того, как всё пошло наперекосяк.

Когда же он, наконец, протёр достаточно большую дыру и Амелия смогла выбраться из пузыря, она крепко обняла брата.

– Я так рада видеть тебя, Джеймс, – произнесла она, зная – он поймёт, что она имеет в виду.

Потом к ней, ковыляя, подошёл Том, вручил тряпку и велел приступать к пузырю с Чарли.

Один за другим жертвы Крскна обрели свободу – все, кроме папы: он продолжал висеть на стене электрощитовой где-то там над их головами. И лицо леди Наоми всё ещё покрывала смола…

– Керосин и сливочное масло, – коротко объявил Том, похлопывая леди Наоми по плечу. – Хотя на полное растворение, очевидно, уйдёт не меньше пары часов.

– Не могу поверить, что мы победили! – воскликнул Чарли. – Не могу поверить, что Эвкалиптовый человек оказался героем. Не могу поверить, что я жив!

От счастья Чарли даже начал возиться с Грауком, забыв об осторожности. Они носились наперегонки из одного конца зала в другой, огибая колонны, и Чарли вопил от радости. Амелия рассмеялась, но вместо того чтобы присоединиться к забаве, огляделась вокруг в поисках Эвкалиптового человека.

Он исчез.

– Мы даже не поблагодарили его! – сокрушалась Амелия.

Том не горел желанием обсуждать это.

– Захоти он повеселиться и обнять нас всех, он бы остался, так?

Мама поцеловала Амелию в макушку.

– Ты непременно увидишь его снова.

Амелия зевнула и прижалась к маме. Когда нервное возбуждение иссякло, она вдруг осознала, насколько сильно устала. И как замёрзла. Она чувствовала себя так, словно могла бы проспать неделю. Нет, вычеркните это – она чувствовала себя так, словно могла съесть целиком шоколадный торт, а потом проспать неделю. В животе у неё заурчало. Да, она умирала от голода.

Но их приключение ещё не закончилось: им предстояло вернуться назад по длинным тёмным туннелям и подняться по скальным ступеням в гостиницу. После всего, через что им пришлось пройти, они ещё даже не добрались до дома.

К удивлению Амелии, возвращение домой получилось довольно весёлым. Обратный путь показался ей намного короче. Наверное, потому, что теперь они направлялись в безопасное место, а не шли навстречу опасности, и к тому же они могли болтать друг с другом и смеяться. Мама не видела в туннеле светящихся лишайников, когда следовала за Крскном, и испытала не меньший восторг от розового грота, чем до этого сама Амелия.

В хвосте группы Джеймс сопровождал Лэна. Продвижение вперёд по песчаной почве крайне трудно давалось его мягкому слизнеподобному телу, тем более, что он уже израсходовал большую часть своей слизи. Но Джеймс подбадривал его рассказами о листовом салате и молодом шпинате, которые ожидали Лэна в гостинице.

Амелия оглянулась через плечо на них двоих и ткнула локтем маму.

Мама улыбнулась.

– Я знала, что в конце концов он поймёт. Это заняло больше времени, чем мы с папой рассчитывали, но всё-таки это произошло!

Тому тоже потребовалось больше времени, чем он рассчитывал, чтобы освободить отца Амелии от связывающей смолы в электрощитовой. Солнце уже взошло и начало припекать, когда Том, наконец, приковылял к гостинице с папой, обмякшим на его плече. Он пытался идти сам, но после целой ночи, проведённой у стены в обездвиженном состоянии, ноги отказывались ему служить. Комья смолы покрывали его одежду, а лицо побелело от усталости, но при виде Амелии, бежавшей к нему по траве, папа тут же улыбнулся.