Владислав Крапивин: Серебристое дерево с поющим котом

– А ну, иди сюда, шишкабула, двоечник несчастный, – сказал профессор нехорошим стереофоническим ультразву­ком. – Иди, иди…

Зелёная Пуба на всякий случай сразу заревел:

– Ага, “двоечник”. А как быть семёрочником, если все­го два хвоста? Сколько прошу, купи ещё…

– В наше время, – сказал профессор, – мы не клян­чили деньги на хвосты у родителей. Каждый хвост мы вы­ращивали сами…”

Или вот ещё:

«Машину времени бабка Анюта сделала сама, из дре­безжащих часов-ходиков. Ей не так уж и хотелось в про­шлое, но цены в магазинах и на рынке в наше время сде­лались такие, что полетишь хоть куда: хоть в средневе­ковье, хоть в “донашу эру”. Но далеко бабка не собиралась, только в тыща девятьсот тринадцатый год, с которым у нас любят всё сравнивать… Однако у главной шестерёнки отломился один зуб, и машина приземлилась не где-нибудь, а прямёхонько на палубе флибустьерской каракки “Ла Ме­дуза”, в шестнадцатом веке. Пёстрая толпа одноногих и одноглазых злодеев тут же окружила бабку.

– Добро пожаловать, мадам, – с хихиканьем раскланялся крючконосый капитан в драном колете и рыжих ботфортах. – В нашей компании так не хватает красавиц.

– Я те дам “мадам”, мафия недорезанная! – рявкнула бабка Анюта и клюкой пробила гнилую палубную доску. – Он тут ишшо комплименты разводить будет! А ну, стать по росту в одну шеренгу!..

Пираты не знали, что раньше бабка была уборщицей в сто тринадцатой средней школе…»

Были у Сени Персикова и лирические произведения. Больше всех нравился читателям рассказ “На рассвете”. В нём говорилось, как мальчик летом жил у бабушки и од­нажды ночью, когда спал на сеновале, проснулся от непо­нятного чувства. От ожидания, что очень скоро случится что-то чудесное.

“В щели сочился странный свет: ни луна, ни заря, а что-то совсем непривычное. Мальчик выскользнул с сено­вала. Над ближней рощей поднимались несколько разно­цветных лучей. Мальчик пошёл туда по холодной, усыпан­ной предутренней росою траве…

Пройдя опушку, он увидел на поляне… какое-то соору­жение. Нет, не летающую тарелку, не звёздный корабль, а что-то похожее на круглый терем. Разноцветные лучи били с крыши. Светились в тереме окошки. На поляне было светло.

По траве ходила рыжая девочка и собирала ромашки.

Девочку окликнули из открытой двери. Она оглянулась и что-то ответила на непонятном языке. Видимо, была не­довольна. Её окликнули снова. Девочка взбежала на крыль­цо, и мальчик очень опечалился, что больше не увидит её. Но девочка скоро вышла опять. Посмотрела в ту сторону, где в кустах прятался мальчик (заметила или нет?).

Потом она что-то развесила на отдельно растущей мох­натой сосенке. Как на новогодней ёлочке. И вбежала в те­рем.

Лучи и окошки погасли. И он… он расплылся, стал ту­манным и поднялся в небо, как тёмное облако.

Мальчик подошёл к сосенке. На ветках висели бубен­чики из тонкой листовой меди. Они были похожи на цветы купавки.

Мальчик задел ветку, бубенчики тихо и доверчиво за­звенели.

Долго мальчик стоял и слушал этот звон. И ему казалось, что вот-вот опять появится на поляне девочка с мед­ными волосами. Уже солнце пробилось через листья, заиск­рилась роса, а в бубенчиках зажглись жёлтые огоньки.

Мальчик не стал трогать все бубенчики, но два из них снял и унёс с собой. Чтобы потом не казалось, что всё слу­чившееся – сон.

Иногда по ночам бубенчики начинают звонить сами по себе, тихо-тихо, так, что слышно лишь мальчику. Словно кто-то подаёт издалека непонятный сигнал…”

Рассказ “На рассвете” был напечатан в “Вечернем Ново-Калошине” под рубрикой “Творчество наших фанта­стов”. Согласитесь, что не каждого удостаивают подобной известности… Понятно, что в “Рагале” творчество Сени Персикова це­нилось по высшей категории. Потому он, как безусловный литературный лидер, и был избран вице-президентом. Правда, почтительное отношение к нему было смешано с ласковостью. Всех тут называли по имени-отчеству или коллегой с прибавлением фамилии. А вице-президента – Сенечкой. В более же официальных случаях – “коллега Сенечка”; Но в самые ответственные моменты обращались как подобает: “Уважаемый вице-президент”.

… – Почему бы нам не послушать нашего уважаемого вице-президента?

И все взоры обратились вверх.

Коллега Сенечка перестал качать изжаленной ногой. Пригладил солому причёски. Задумчиво покусал нижнюю губу. “Рагал” притих и потел (а профессор Телега зябко вздрагивал) в томительном ожидании.