Эдуард Веркин - Место Снов

Впрочем, когда песенка докрутилась до последнего куплета, она подсказала Зимину интересную идею. В последнем куплете пелось, что «мать обрушилась ниц и молилась три дня, почему, почему нет такой у меня…», и Зимин подумал, что не мешало бы и ему взять и как следует помолиться. Он попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но целиком ничего так и не смог вспомнить. В голове вертелись обрывки из перехваченной краем уха передачи научпопканала про раскол церквей, перемешанные с воспоминаниями о летнем отдыхе у бабушки. Зимин составил из всех этих сегментов самодельную молитву и тут же ее прочитал вслух:

– Отче наш, который на небесах, спаси и сохрани, помилуй меня грешного и прости мне долги. И если пойду я тропой смертной тени, научи, как правильно идти, чтоб не сбиться с дороги и не погасить светильник. И да пребудет царствие твое во славе и вовеки, аминь.

Зимин прочитал молитву три раза и подумал, что вполне, может быть, молитва тут и не заработает – Страна Мечты ведь находится фиг знает где и может быть совсем не в тех пространствах, в которых церковь имеет свое крепкое представительство. И Зимин решил, что в таких случаях лучше надеяться все-таки на арбалет.

До камня Зимин добрался без приключений. Он пнул камень сапогом и обошел его вокруг.

Со всех сторон камень был одинаковым, гранитным, он врос в землю, и никаких колодцев вокруг не наблюдалось. Зато в изобилии произрастал чертополох, что было плохим знаком. Поодаль торчали из земли новенькие валуны с какими-то знаками, их Зимин прочитать не смог.

Никакой опасности видно не было, и Зимин решил, что до захода солнца оборотень не появится. Он прислонил арбалет к камню, немного посвистел, вынул из ножен меч и принялся тренироваться на чертополохе. Он делал выпады, срубая розовые колючие цветки и чиркая концом лезвия по граниту, который искрил, как бенгальский огонь. Это немного отвлекало.

Солнце тем временем упорно садилось, стало темнеть и попрохладело, чтобы согреться, Зимин принялся ходить вокруг камня и ритмично махать руками и ругать гномов.

– Незнайки недоделанные, – говорил он. – Хмыри подземные, гомункулюсы ушастые, в любом болоте таких полным-полно, лягушками называются. Я таких в детстве через соломинку надувал. Вам в цирке надо выступать: дрессированные медузы прыгают из-под купола в бочку с водой. Да из вас кошельки в самый раз делать или мячи футбольные…

Помогало слабо. Лес окружал поляну безмолвным кольцом, лес нагонял страх. Когда солнца не осталось совсем, в лесу затрещали ветки, и Зимин насторожился. Ветки затрещали снова, и Зимин схватил арбалет и прицелился в направлении звука. В лесу зарычало. Рык был тяжелый и низкий, так обычно рычали львы-людоеды. Зимину очень нравились такие фильмы, он частенько представлял себя охотником на львов, в одной руке слонобой, в другой крупнокалиберный «Смит энд Вессон». Впереди прерия, и в ней в густой желтой траве прячется людоед, утащивший вчера из палатки двух беспечных африкосов…

Теперь людоед прятался не в абстрактной Африке, а во вполне конкретной чаще, в трехстах метрах от наконечника стрелы.

– Эй, ты, дятел, – негромко позвал Зимин, и от деревьев тут же отделилась внушительная тень.

Тень на секунду замерла на границе травы, затем медленно двинулась в сторону Зимина. Зимин слышал, как в тишине под лапами скрипят сочные стебли.

Где-то далеко, у реки, непременно впадающей в океан, закричали журавли, и это придало ситуации ощущение редкой достоверности. У Зимина проскочила мысль, что вряд ли кто-нибудь там, на большой земле, мечтал о журавлях, а затем еще одна – что Страна Мечты начинает жить сама по себе, что здесь уже заводятся журавли, что тут могут водиться даже…

Тень переместилась.

– Стой, кто идет? – глупо спросил ее Зимин. – Стрелять буду…

Существо втянуло воздух, Зимину захотелось повернуться и бежать, он понимал, что бежать бесполезно, если побежишь – то у оборотня сыграют рефлексы, и он обязательно кинется за тобой, даже если не голоден. Об этом еще Перец говорил. Сейчас бы Перца сюда, он бы с полпинка с этим жопелом расправился, легко, с одного удара.

Тень приблизилась, и теперь Зимин мог различить острый силуэт. И еще он слышал запах, запах гнили и крови, мертвечины.

– Может, договоримся… – предложил Зимин. В ответ существо зарычало вновь. Зимин увидел, как полыхнули глаза.

– Вот тебе и побивание благородного рыцаря в роще…

Зимин навел стрелу между этими глазами и нажал на крючок. Стрела сорвалась и щелкнула, четыреста граммов кованого железа с рунными насечками на гранях ушли к цели. Зимин попал.