Роберт Уильямс - Джинн третьего класса

— Разве я знаю, как тебя зовут? — удивился голос.

— Конечно. Когда я открыл банку, вы сразу сказали «Алек».

Голос захихикал:

— Да не «Алек» вовсе! Я сказал «Салам АЛЕЙКУМ». Мир тебе!

— Очень мило с вашей стороны, — ответил Алек. — Как раз мир мне сейчас просто позарез нужен.

— Да сгинут твои враги, да будет обилен твой урожай, да умножится число твоих верблюдов! Да живет твоя старшая жена в согласии с твоими младшими женами!

— Большое спасибо. Как ты сказал? Шукран язилан. Но только у меня другие заботы, — вздохнул Алек.

— Поведай мне о них, о повелитель, и они развеются, как пыль под ветром хамсин!

— Слушайте! — обрадовался Алек. — Вы-то мне и нужны. Только, пожалуйста, зовите меня не повелителем, а Алеком. Да, кстати, а вас как зовут? И как вас угораздило попасть в пивную банку?

Наступило молчание, потом раздался вздох:

— Если мой повелитель… Алек… готов мне внимать, я начну.

Алек сел на стол.

— Узнай же, о Алек, что зовут меня Аб уСал ем, джинн третьего класса, что служил я при дворах Багдада, Дамаска и Каира и что был я одним из рабов лампы…

— Но, Абу, — перебил его Алек, — я читал, что у лампы был только один раб.

— Да, так было во времена султана Аладд ина. Но на этом история не кончается, ибо, когда Аладдин стал султаном и богатейшим из смертных, злой чародей решил ему отомстить. Силой волшебства сотворил он сотни маленьких ламп, и в каждой из них сидел джинн третьего класса. Эти лампы чародей раздал жителям города.

Люди бросили работать и с помощью ламп добывали себе золото, яства и одежды — кому что пожелается. Вскоре все царство подражало султану Аладдину. Золота стало так много, что никого оно больше не занимало: из него мастерили ведра и корыта. Аладдин прогневался и, думая, что весь свет смеется над ним, послал воинов отобрать у людей лампы и переплавить их.

Люди же пришли в ярость. Они сказали: «Переплавь и свою лампу вместе с нашими». Аладдину пришлось согласиться. И вот все лампы переплавили в огромный шар, спрятали его в дворцовой сокровищнице и забыли о нем.

Много лет спустя, когда все эти события были преданы забвению, а об Аладдине слагали детские сказки, случилась великая война. Из сокровищницы достали весь металл, наделали из него пушечных ядер и принялись палить с дворцовых стен. Одни ядра зарылись в землю, другие были погребены под развалинами дворца. На площади осталось лишь несколько ядер. Одним из них какой-то бедняк подпер свою дверь, и, насколько мне известно, джинн спит в этом ядре до сих пор. Счастливец! Другое ядро нашел кузнец. Он выковал из него кувшин. Каждый день по кувшину стучали, терли его, чистили, так что в конце концов джинн проснулся. Тот несчастный джинн был я, о Алек!

Алек заерзал на столе. Он не понимал, откуда говорит Абу, но на всякий случай обратился к банке:

— А сколько прошло времени?

— Это мне неведомо. Быть может, сотни и сотни лет. Потом обладателем кувшина стал бедняк вроде Аладдина. Денег у него не было, и он голодал. Когда я сказал ему, что выполню любое его желание, он попросил поесть. Я накормил его. И вот вскоре он, некогда бедный и голодный, стал богатым и жирным. А став богатым, он преисполнился тщеславия, а преисполнившись тщеславия, он пожелал сбросить вес.

— И вы ему помогли? — спросил Алек.

— Да, помог. Он стал легким, как перышко, но, увы, он не сказал мне, что хочет стать тоньше, а не легче. И вот он взмыл в небеса, как воздушный шар, и восточный ветер медленно понес его к горным вершинам. С тех пор его никто никогда не видел. Мне написано на роду, о Алек, давать моим хозяевам то, о чем они не просят. Да послужит это тебе предостережением!

— Ну, я-то дурака не сваляю! — ответил Алек. — А дальше что было?

— Кувшин, принесший в дом такое несчастье, вышвырнули за ворота. Я беззаботно спал на багдадской свалке несколько веков подряд. О, что это было за наслаждение! .. — Голос зевнул, и Алек испугался, как бы Абу снова не уснул.

Но не тут-то было.

— Меня нашел мусорщик и вместе с другой рухлядью продал кузнецу, который переплавил кувшин и наделал из него тарелок. На этот раз меня купил на базаре английский солдат: он хотел отполировать тарелку и послать ее домой, жене.

И вот я опять воспрянул ото сна и поступил к нему в услужение. Солдат сразу же потребовал, чтобы я сделал его полковником. Я повиновался. Тут он немедля разжаловал бывшего полковника в рядовые. Увидев, что творит солдат, я понял, что этот человек меня достоин.