Сергей Георгиев: Кошачье заклинание или Друг перелётных воробьёв

Стая воробьев, обнаружив второго кота, не взлетели с громким испуганным чириканьем, а наоборот, только плотнее сгрудилась вокруг Валерия Ивановича.

Барсик неодобрительно оглядел всю компанию и громко фыркнул, так, что Валерий Иванович сразу открыл глаза.

— А, многоуважаемый Барс Васильевич, бон жур! — приветливо по-французски поздоровался серый кот с рыжим. — Погодка-то какая!

Барсик ничего не ответил, он стал тщательно обнюхивать телевизионную антенну, показав тем самым, что техника его интересует гораздо больше, чем вот такие… такие… как Валерий Иванович!

— Да, я дружу с воробьями! — с вызовом произнес тогда Валерий Иванович. — И буду дружить, не вижу в этом ничего такого особенного!

— Мяу, — с большим сомнением в голосе отозвался Барс Васильевич.

— Или, может быть, подеремся? — предложил вдруг Валерий Иванович. — Для одного из нас драчка закончится весьма плачевно!

— Конечно, конечно, чик-чирк! — наперебой загалдели воробьи. — Драка, драка, обязательно драка! Ледовое побоище!

— В другой раз обязательно… Сегодня настроение не то… — дрогнул наконец облезлый Барсик.

Он отступил назад, к слуховому окошку. Но это был очень храбрый кот, он не мог удрать просто так!

— Вторую программу плохо принимает, весь подъезд жалуется! И девятую так себе! — кивнул он на антенну и для убедительности потерся об нее спиной. — Вот сейчас пойдем поглядим, отремонтировалась или нет…

— А воробьем немного побыть не хочешь? — задумчиво спросил Барса Валерий Иванович, кося глазом на птичью стаю. — Они вот все воробьи, им нравится…

— Или напряжение в сети прыгает? — дико заорал в ответ рыжий кот и, как цирковой лев в обруч, сиганул в слуховое окошко.

Зоркий кошачий глаз Валерия Ивановича еще во время разговора отметил, как из дверей школы № 23 после уроков стали выходить ученики.

Затем на крыльце школы мальчишка. К нему, счастливо виляя хвостом, бросился огромный мохнатый пес, возникнув невесть откуда.

Кот Валерий Иванович весь напрягся, лень и меланхолия разом отлетели прочь. Торопливо простившись с воробьями, он добавил что-то на первый взгляд очень непонятное и странное:

— На вашем месте я был бы уже в Австралии… Чтобы к вечеру вернуться обратно.

— В Австралию! В Австралию!!! — воробьи с шумом поднялись в воздух.

Валерий Иванович одним взглядом выбрал внизу самый высокий сугроб и без разбегу прыгнул в него с крыши шестнадцатиэтажного дома.

Он всегда так поступал, только летом мягко приземлялся в клумбы…

— И при этом никогда не мял цветов! — закончил вместо автора Валерий Иванович.

Читая, я нет-нет да поглядывал на волшебника. Признаюсь, не без опаски, так как сложный характер старика мне был очень хорошо известен.

Но с каждым новым предложением беспокойство мое улетучивалось, а потом и вовсе сошло на нет. По лицу Валерия Ивановича сначала блуждала неопределенная улыбка. Затем глаза волшебника маслянисто заблестели, и он даже, кажется, начал мурлыкать от удовольствия.

— Хорошая повесть, правдивая… — несколько другим тоном, смутившись собственной несдержанности, заговорил волшебник. — Барсик похоже получился, вы не находите? Барс Васильевич! Я ведь и папашу его знавал, как же!

— Чего-то теперь я многого не понимаю, — почесал в затылке моряк Бубенцов. — Это, что ли, начало? Ежели вы, уважаемый, столько лет с крыши сигали, но ничего при этом не происходило…

— Но ведь однажды все-таки произошло!

— Вот с этого однажды и нужно было начинать! — резонно возразил моряк.

— Видите ли, — попытался кое-что разъяснить автор. — История до того запутанная, что просто так сказать, когда она началась, трудно. Она началась одновременно в самых разных местах, с самых обыденных, незаметных вещей.

— Слушай, а про нас с тобой что-то будет? — удивленно посмотрел на друга Витьку Павел. — Пока что мы с тобой будто вовсе ни при чем!

— Прямо на следующей странице повести появитесь вы! — пообещал автор сказки. — Дальше будет про Катю Шумкову! Только не перебивайте меня, пожалуйста!

— Не мешайте ему, он же не Корней Чуковский! — промурлыкал лоснящийся от удовольствия Валерий Иванович. — А я пока блинчиков наколдую! Со сметаной! К чаю!

Третьеклассника Павла Мошкина в школе считали начинающим хулиганом средней руки, но, кажется, недооценивали.

С крыш капало, изредка срывались и падали вниз сосульки. Некоторые из них разбивались с хрустальным звоном, другие глубоко втыкались в рыхлые сугробы, отчего сугробы напоминали каких-то плохо ощипанных ежей или дикобразов.