Александр Житинский - Золотые слитки Лапландии

Чем сразу побила местный рекорд.

Ажиотаж страшный!

Конкуренты-золотоискатели норовят поближе к нашей жиле копать. Полицейские их отгоняют, как мух. Журналисты с камерами бегают. Жаль, «шейх» этого не видел, он на промысел решил не выходить, пока наше безобразие не кончится.

На Йокки было жалко смотреть. Лопарь понял, что сидел на золоте, а золота не нашел. Думал, что все уже выбрали, ан нет – осталось еще до черта.

Вечером поникший Йокки приехал к нам на старом джипе в сопровождении полицейских.

– Натто стать солотто, – печально промолвил он.

– Кому сдать? Зачем?

– Пот охранну.

И мы с ним поехали в контору поселка, где Йокки выделил мне сейф под слитки. Туда я сгрузил добытые самородки общим количеством девять штук и весом в полтора килограмма. То есть тысяч на пятнадцать долларов, не меньше. Ключи Йокки отдал мне и сказал, что сейф будут охранять горячие финские парни в форме.

Неожиданное обогащение растревожило меня. Вечером я пошел в сауну с Ларисой, выпил пива и заснул на своей кровати, предварительно зайдя в комнату к Настасье и пожелав ей спокойной ночи. Дочь читала «Саамские сказки», которые захватила с собою в дорогу из Питера.

– Интересно? – спросил я.

– Ой, очень!

– Не понимаю. В сказках врут, – сказал я.

– А вот и нет, – обиделась Настасья.

Ночью я вдруг проснулся, будто кто меня толкнул. Я вышел из спальни, открыл холодильник и выпил пива. Потом подошел к окну и взглянул на природу.

Белая ночь бывает в Питере. В Лапландии я назвал бы это «ночным днем». Солнце стояло низко над горизонтом, было светло, как днем, но в воздухе была разлита нега и покой, как ночью. Поэтому все казалось призрачным, ненастоящим.

И самыми призрачными и ненастоящими казались три фигурки, сидящие на лужайке перед нашим домом, под тентом типа «грибок», за столиком. Они играли в карты и тихо хихикали.

Это были Настасья и два маленьких голых человечка, ростом не выше табуретки, что можно было определить по тому, что головы их едва высовывались из-за стола.

Я протер глаза. Видение не исчезло. Человечки были по виду взрослые, но совсем лилипуты. У них были смешные физиономии, как в мультиках, тонкие ручки и ножки. Глаза, как пуговки, и кудрявые волосы – у одного светлые, а у другого темные.

Кто такие? Что им здесь надо? Почему Настя с ними играет ночью?

Такие вопросы пронеслись в голове, я рывком распахнул дверь на веранду и появился перед ними в одних трусах.

Человечки застыли на мгновение, потом побросали карты, разом спрыгнули со стульев и бросились наутек по лужайке.

– Стойте! – закричала им Настасья. – Это папа. Он нестрашный. Он вас не обидит.

Приятно было слышать, что я нестрашный. Хотя думаю, что в ту минуту я был страшен.

Человечки замерли, потом несмело двинулись назад. Я затруднился бы сказать – кто из них мальчик, а кто девочка, потому что никаких признаков мальчика и девочки у них не было, как у пластмассовых кукол.

– Папа, познакомься. Это Чуха и Чаха, мои друзья, – сказала Настасья.

Человечки с достоинством поклонились.

– А… кто они? – выговорил я.

– Они чхакли. Местные гномы, – сказала Настя.

– А-а… гномы… – пробормотал я, стараясь ущипнуть себя за запястье.

– Ну да. Они живут под землей.

Гномы согласно закивали своими головками.

Я спустился с веранды и пожал гномам лапки. Они были тоненькие и теплые. Вообще, эти чхакли были вполне симпатичны, но их нереальность все же сильно смущала.

– Вы на каком языке говорите? – спросил я.

– На всех. Мы же сказочные, – ответил светловолосый Чаха.

Голосок у него был неожиданно довольно густой. То есть примерно голос мальчика лет десяти.

– Что ж, садитесь, говорить будем, – пригласил я их за стол и уселся сам.

И вот что выяснилось в этот ночной день, в эту сказочную лапландскую ночь.

Настасья познакомилась с чхаклями случайно. То есть она сначала прочла о них в «Саамских сказках», а потом нашла в лесу пещерку. Заглянула туда и увидела маленькое стойбище чхаклей – с чумами и оленями. Олени тоже были миниатюрные, не больше кошки.

Как ей удалось с ними договориться, неизвестно. Наверное, с помощью чипсов «Эстрелла». Чхакли обожают чипсы, готовы за чипсы душу продать. И Настасья договорилась с ними о поставках золота за чипсы. Чхакли золото не считают за товар, оно им не нужно, но знают, что у людей оно ценится.

Короче, чхакли стали закапывать свое золото (а его у них немеряно) в прибрежный песок, а мы потом откапывали.