Юлия Вознесенская - Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»

«Юлианна! Браво, Юлианна!». Александра хлопала вместе со всеми, успев незаметно стереть слезу.

Пока Аннушка и Юля танцевали, их Хранители, Ангел Иоанн, которого знакомые Ангелы чаще звали просто Иваном, и Ангел Юлиус, стояли за кулисами, следя за ними любящими глазами и обмениваясь впечатлениями.

— Как ты думаешь, брат, поймет отец, что хотят сказать этим танцем наши девочки? — спросил Ангел Юлиус.

— Конечно, поймет! Как не понять, коли даже ты — Ангел, и то слезу пустил! — улыбнулся Ангел Иоанн.

— Я вспомнил, как одиноко жилось моей Юленьке до приезда сестры. Очень выразительный получился у них танец, прямо-таки говорящий! Спасибо тебе, братец Иван!

— Да за что же? Это ведь не я их танцевать учил, и танец тоже не мною придуман.

— Да я не про танец, я про нашу жизнь вообще! Плохо нам с Юленькой жилось до вашего приезда.

— А, ты вот о чем! Да что там благодарить, не чужие ведь. И они не чужие друг другу, и мы с тобой… — У сурового Ангела Иоанна тоже дрогнул голос. — А и в самом деле дивный получился танец! Дома я сколько раз видел, как они танцуют этот грустный вальс, но так трогательно у них ни разу не выходило.

— Еще бы, ведь тут на них смотрят и зрители, и отец родной!

— И Павел Иванович, которого они так любят, тоже в зале.

— А ведьмы Жанны, которую они так не любят, в зале нет… Между прочим, Жанна тоже собиралась пойти на концерт и только в последнюю минуту передумала. С чего бы это? — встрепенулся Ангел Юлиус. — Поди, опять какую-нибудь пакость затевает?

— Да она без этого и не может. Давай-ка, брат, оставим девочек с отцом и Павлом Ивановичем под охраной их Ангелов, а сами слетаем, поищем Жанну и посмотрим, чем это она там занимается?

— Надо бы…

— Ну так летим!

Никому не видимые Ангелы скользнули через сцену в зал и полетели к Ангелам Хранителям Димитриусу и Павлосу, стоящим возле своих подопечных. Подлетев, они объяснили им ситуацию:

— Жанна в последнюю минуту отказалась идти на концерт, сославшись, как всегда, на головную боль. Может, ей просто невмоготу на чужую радость любоваться, а может, какое новое зло затевает. Хотим слетать и проследить за нею. Присмотрите тут за нашими девочками, братие?

— Присмотрим, — пообещал Павлос и обернулся к Димитриусу: — Ты тут оставайся, в зале, а я тем временем облечу вокруг лицея дозором, обстановку выясню…

Трое Ангелов вылетели из зала, один остался на месте.

Когда зал угомонился и перестал хлопать, Александра встала и пошла к выходу. Ей было одиноко, как той девочке на сцене, и стало вдруг так горько-горько, что она не будет преподавать в лицее, где учатся эти чудесные близняшки. Она еле-еле сдерживала слезы — не плакать же на виду у веселых лицеистов! Лучше уж она пойдет на улицу и там, если настроение не переменится, немножко поплачет. Чтобы никто не видел.

А вот Александрос, Хранитель ее, плакать не стеснялся: он шел за своей подопечной к выходу и плакал не видимыми людскому миру ангельскими слезами. Но слезы его заметили другие Хранители, стоявшие возле крещеных лицеистов. Ангелы сочувственно глядели ему вслед. Но плачущий Ангел помощи не просил, и поэтому они постеснялись к нему подойти.

Александра спустилась по лестнице и толкнула тяжелую старинную дверь лицея. Метель тут же швырнула ей в лицо пригоршню мокрого снега, сорванного с ближайшего карниза. Она спустилась с крыльца, остановилась на дорожке и стала застегивать куртку.

Ангел Хранитель вышел за нею и тоже остановился на крыльце.

— Что за беда приключилась с тобой, брат? Может, помощь нужна?

Александрос оглянулся. Рядом стоял статный, широкоплечий Ангел в зеленом стихаре.

— Со мной? А что со мной может случиться, брат? Вот подопечной моей трудно. Видишь вон ту светлую девушку? Это моя…

«Светлая?» — удивились бы вы, если бы услышали слова Ангела: кудри у Александры были черные, а глаза цвета шоколада без малейшей примеси молока. Ну да ведь Ангелам виднее, кто из нас светлый, кто серенький, а кто и вовсе темный.

— Сирота? — спросил Ангел в зеленом стихаре.

— Сирота, — кивнул Александрос. — А теперь еще и бездомная и безработная сирота. Ну да эти испытания ей Богом ниспосланы, так что роптать не приходится.

— Знаешь что, братец? А ты, не ропща, просто расскажи мне в чем дело-то? Не бойся, не убежит твоя подопечная, если ты минуту-другую со мной побеседуешь. Догонишь, поди!

— Догоню, вестимо. А ты почему ко мне подошел? Тебя послали?

— Да нет, никто меня не посылал. Я сам вижу, что ты не наш, не питерский, а странствующих Бог велит привечать и помогать им в дороге.