Патрик Несс: Голос монстра [litres]

– Вылечи ее! Ты должен ее вылечить!

– Конор, – сказал монстр.

– Какой в тебе толк, если ты не можешь ее вылечить? – спросил Конор, не прекращая бить по стволу. – Только и умеешь, что рассказывать глупые истории, устраивать мне пакости, из-за которых все смотрят на меня так, будто я болен какой-то страшной болезнью…

Он замолчал, потому что монстр опустил руку, схватил его и поднял в воздух.

– Ты сам меня позвал, Конор О’Мэлли , – сказал он, серьезно глядя на Конора. – И у тебя самого есть ответы на эти вопросы .

– Если я тебя и звал, так для того, чтобы ты спас ее! Чтобы ты ее вылечил! – воскликнул Конор. Лицо его было пунцовым, а по щекам текли слезы, которых он даже не замечал.

Листья монстра зашелестели, словно их охватил долгий, неспешный порыв ветра.

– Я явился не для того, чтобы вылечить твою маму , – сказал монстр. – Я явился, чтобы вылечить тебя .

– Меня? – спросил Конор, перестав вырываться из гигантской ладони. – Меня не надо лечить. Моя мама, вот кто…

Но он не мог этого произнести. Даже теперь. Хоть у них и состоялся разговор. Хоть он все это время знал. Конечно, знал, конечно , и как бы сильно ему ни хотелось верить, что это неправда, – разумеется, он все знал. Но все еще не мог этого произнести.

Не мог сказать, что она…

Слезы безостановочно текли по его щекам, ему было трудно дышать. Казалось, его скручивает и разрывает на части.

Он поднял глаза на монстра.

– Помоги мне, – тихо взмолился он.

– Пришло время для Четвертой Истории , – сказал монстр.

Конор закричал от злости:

– Нет! Я совсем не об этом! Происходят куда более важные события!

– Да, – подтвердил монстр. – Происходят.

Он раскрыл свободную ладонь.

Их вновь охватил туман.

Они вновь оказались в самой пучине кошмара.

Даже в огромной, сильной ладони монстра Конор чувствовал, как в него проникает ужас, чувствовал, как мрак начинает заполнять легкие и душить его, чувствовал, как внутри будто бы что-то обрывается…

– Нет! – закричал он, вновь начиная вырываться, но монстр держал его крепко. – Нет! Пожалуйста!

Холм, церковь, кладбище – все исчезло, даже солнце, и они остались посреди холодного мрака, который начал преследовать Конора еще до того, как мама впервые попала в больницу, еще до того, как она начала принимать лекарства, от которых у нее выпали волосы, еще до того, как она заболела гриппом, пошла к врачу, и оказалось, что это вовсе не грипп, еще до того, как она начала жаловаться на усталость, еще до всего этого, – казалось, кошмар был с ним целую вечность , ходил за ним по пятам, охватывал его, отрезал от жизни, оставлял в одиночестве.

Казалось, что всю свою жизнь Конор провел в этом кошмаре.

– Забери меня отсюда! – закричал он. – Пожалуйста!

– Пришло время для четвертой истории , – повторил монстр.

– Не знаю я никаких историй! – воскликнул Конор. Страх завладел его разумом.

– Если ты сам ее не расскажешь , – произнес монстр, – мне придется рассказывать за тебя . – Он поднес Конора ближе к своему лицу. – И, поверь мне, ты об этомпожалеешь .

– Прошу тебя, – снова взмолился Конор. – Мне нужно вернуться к маме.

– Но ведь она уже здесь , – сказал монстр, поворачиваясь в темноте.

Монстр резко опустил его на землю – почти бросил, – и Конор повалился на колени.

Он узнал холодную землю под своими руками, узнал полянку, с трех сторон окруженную непроходимым лесом, узнал и то, что было с четвертой стороны – обрыв, за которым зияла чернота.

А на краю обрыва она, его мама.

Она стояла спиной к нему, но смотрела на него через плечо и улыбалась. Она выглядела такой же слабой, как и в больнице, но молча махала ему.

– Мама! – закричал Конор, чувствуя, что тело стало слишком тяжелым, чтобы стоять – так было каждый раз, когда начинался кошмар. – Нужно уходить отсюда!

Мама не шевельнулась, но слова Конора ее слегка обеспокоили.

Собрав все силы, Конор пошел вперед.

– Мама, надо бежать!

– У меня все хорошо, сынок, – сказала она. – Не о чем беспокоиться.

– Мама, беги! Пожалуйста, беги!

– Но, милый, ведь…

Она замолчала и повернулась к краю обрыва, будто что-то услышала.

– Нет, – прошептал Конор самому себе. Он сделал пару шагов навстречу маме, но она была слишком далеко, так далеко, что он не мог подоспеть вовремя, и в теле была такая тяжесть…