Владислав Крапивин: Голубятня на желтой поляне

– А вдруг какой-нибудь дурак всё же захочет его сру­бить, – нахмуренно сказал Пека.

Тогда скакнул вперёд Валерик, новичок на Земле, но очень славный парнишка.

– Сделаем магнитное кольцо! Тогда никто не подойдёт!

Первым понял Валерика Андрюша (недаром они были похожи). Кинулся в сторону, вытянул из мусора кусок же­лезной проволоки – длинный, метров шесть.

Все бросились ему помогать. Догадались, что надо де­лать.

Обнесли проволокой дерево, соединили её в кольцо.

– Беритесь все, – велел Матвей.

– Беритесь дружнее, – сказал Антошка.

– И всю свою магнитную силу передайте этому коль­цу, – деловито приказал Маркони. Смутился и добавил: – Всё напряжение души…

Взялись. Зажмурились. “Расти, дерево! Пусть никто те­бя не тронет…”

– Надо сказать заклинание! – сообразил Сеня. – Я знаю! У меня… вспоминается…

И правда, неизвестно откуда в голове у него появились строчки.

– Повторяйте!

Тепло побежало по зыбкой проволоке, она тихонько за­звенела, когда ребята вразнобой повторили заклинание. И кольцо словно растянулось, чтобы тем, кто держит его, не было тесно.

– Смотрите, ещё люди идут, – вдруг сказала девочка Света.

Из сухих репейных джунглей появились несколько маль­чишек. Незнакомые. По возрасту – вроде Уков. Один – серьёзный и конопатый – сказал:

– Мы увидели, что новое дерево тут. Пришли посмот­реть. Можно?

Дерево, было уже с небольшую берёзу. И, конечно, такую серебристо-зелёную красоту было видно теперь издалека.

– Ну вот, набегут сейчас отовсюду посторонние, – буркнул Пека. Но Андрюша возразил:

– Парк ведь будет для всех. И они не посторонние, раз наш “Бунтер-гюнтер” их пропустил…

– Беритесь с нами, – сказал Антошка. И прижался к Сене, чтобы с другой стороны пустить конопатого мальчика.

Но тесниться не пришлось. Проволочное кольцо растя­нулось, Как резиновое. И растянулось опять, когда ещё не­сколько ребят выбрались из скрежещущих, как жесть, за­рослей. Подошли молча и без слов взялись за проволоку. Словно знали заранее, для чего пришли сюда. А может, и правда знали? Остальные – тоже без вопросов – раздви­нулись, давая место.

– А вон ещё… – сказал Сене Антошка.

– Ага… Того маленького помнишь? За него тогда Буца заступился на футболе.

Другие тоже узнали мальчишку. Димку. Он подошёл, взялся за проволоку рядом с Варей. Улыбнулся щербато и доверчиво.

– А где у вас тот, который с Каблуком дрался?

– Уехал, – сказал Матвей. – Улетел. Далеко-далеко…

– Жалко, – вздохнул Димка.

– А правда жалко, – согласился Сеня. – Совсем ведь нормальный пацан был, пока не превратился обратно. По­чему так получается?

Ребят стало теперь много, стояли широким кругом. Но слышали друг друга хорошо. Матвей сказал со своей сторо­ны:

– Потому что взрослые забывают, что они были маль­чишками.

– И девчонками… – вставила Варя.

– Вообще забывают детство, – согласился Матвей. – Ну и вот…

– Происходит трансформация внутреннего облика, – уточнил Маркони.

– Среди ребят тоже есть всякие, – вмешался незна­комый мальчишка в вязаной шапке с пушистым шариком. – Такие бывают, что похуже больших. Без всякой этой… трансформации.

“Но здесь таких нет”, – подумал Сеня. И добавил вслух:

– Значит, надо не забывать…

– Надо пообещать, что не забудем, – шёпотом сказал ему Антошка. И опять по Сене теплом прошла радость: Антошка – вот он, рядом.

– Мы-то не забудем! – возбуждённо сказал он. – Можно прямо сейчас, вот здесь, дать обещание. И новое заклинание придумать.

– Не надо, —отозвался Антошка. – Можно и молча…

И кажется, все это понимали. Что надо сейчас дать молчаливое обещание не забывать детство и друзей. Даже в далёкие старческие года. И тогда жизнь станет светлее. И тепло бежало по проволочному кольцу от ладони к ла­дони. И кольцо всё растягивалось, потому что подбегали новые мальчишки и девчонки…

А дерево посреди большого круга было уже ростом с ве­ковой тополь, но ещё шире и гуще. Серебристая листва трепетала и шелестела под колючим октябрьским ветерком.

А внизу, у корней, тёрся о могучий ствол серый котёнок…

К декабрю дерево сбросило листья, но в апреле опять зашумело густой кроной. Листья то сверкали изумрудами, то, как зеркальца, разбрасывали солнечные зайчики. И на ветру дерево казалось издалека серебристым облаком.