Владислав Крапивин - Сказки о рыбаках и рыбках

— Жень, пошли скорее, а то нам еще поручений навешают…

— Навешаю. Зайдите в «Электротовары», посмотрите, нет ли чайника с автовыключателем. Пока дом не спалили…

— Это же у черта на куличках! — взмолился Валентин.

Женька дернул его за рукав:

— Дядь Валь, ничего. Это рядом с «Военторгом», нам туда все равно надо: осидол купить, чтобы трубу чистить…

— Ты со своей трубой, как с любимой кошкой, нянчишься, — вздохнул Валентин.

— Ну и что? Ну и нянчусь…

Валентина вспомнила:

— Соседка жаловалась, что вчера ты целое утро дудел!

— Не дудел, а репетировал! Дядь Валь, пошли…

В городе Краснохолмске все было как всегда. На Торговой улице орали цыганки, продававшие за тройную цену дефицитные сигареты и заграничную жвачку. В сквере у восстановленной статуи Бескорыстного Инициатора галдел небольшой митинг и длинноволосые деятели какой-то лиги собирали подписи желающих переименовать Краснохолмск в Старохолмск…

Картошка в магазине оказалась вполне приличная, купили полную сумку и даже уговорили симпатичную продавщицу принять товар на хранение — чтобы можно было не таскаться с грузом, а зайти на обратном пути.

В школе тоже все сложилось удачно. Секретарша в директорском кабинете сказала, что справка для покупки формы не нужна, форма с этого года необязательна, можно ходить в чем угодно. Потому что демократизация образования. Потом она спросила:

— А на факультатив по религии мальчика записывать?

— Это обязательно? — поинтересовался Валентин.

— Пока добровольно. Однако…

— Ясно. А какие религии-то?

— У нас — православная, иудейская и даже ислам…

— А про Святых Хранителей будет этот… факультатив? — неожиданно спросил Женька.

— М-м… Я не слышала о таком… По-моему, у нас нет…

— Мы подумаем до первого сентября, — пообещал Валентин.

— Подумайте… А под какой фамилией будет учиться мальчик?

В школе уже знали, что художник Волынов усыновил интернатского мальчишку. Справки на бланке, который Валентин изъял у Абова в Свирске, оказалось достаточно…

— Под фамилией Волынов, конечно… Верно, Жень?

— Да!

Потом они отправились в «Электротовары» и «Военторг». Ехать в тесном автобусе не хотелось, двинулись пешком по старым улицам. Едва они свернули с Песчаной на Орловскую, как сзади послышался частый топот.

— Валентин Валерьич, постойте! — Это был ребячий голос. Валентина и Женьку догнал мальчишка — запыхавшийся, белобрысый, в пыльных джинсах и серой футболке. Неприметного вида и в то же время какой-то полузнакомый.

— А, Дыров, — неприязненно сказал Женька. И Валентин узнал — Мишка Дыров, один из адъютантов Ласьена.

Мишка не обратил на Женьку внимания.

— Валентин Валерьич, там вас мальчик зовет. Он руку сломал…

— Что за мальчик, где?!

— Ну, тут недалеко, в спортшколе. Он с колец упал. Он из клуба «Репейник». Его сейчас в больницу повезут, а он зовет кого-нибудь из начальников клуба, хочет что-то сказать. Вот и я побежал. А тут вы идете…

Некогда было объяснять, что он, Валентин, вовсе не из «начальников клуба» и давно уже не был в «Репейнике»… Ох, кого это угораздило сорваться? Серьезный ли перелом? Куда смотрят кретины тренеры!.. Мысли эти прыгали в голове, когда Валентин и мальчишки почти бегом двигались к школе.

Спортшкола находилась на улице Славных Земляков в кирпичном двухэтажном здании с полуподвалом. Старинная постройка — то ли бывшая земская больница, то ли постоялый двор. А потом отдали детям — забота… Валентин кинулся к высокому крыльцу с синей вывеской. Мишка ухватил его за рукав.

— Не сюда! Вход со двора!

Обогнули дом. В полуподвал вела низкая неприметная дверца. Уже в «предбаннике», где горела чахлая лампочка, дохнуло запахом старого спортзала: кожей, резиной и въевшимися в стены многолетними парами пота. Мишка двумя руками оттянул на себя тяжелую дверь, пропустил Валентина и Женьку вперед. Едва они шагнули через порог, как дверь глухо ухнула и лязгнула за ними. Валентин рывком оглянулся. Мишка с блестящими глазами и мокрым округлившимся ртом прижимался к двери лопатками. А у косяков стояли двое: парни с безразличными лицами и обтянутыми черным трикотажем буграми мышц на груди.

Ощущение ловушки, беды тоскливо резануло Валентина.

Никакого пострадавшего мальчика здесь, конечно, не было. Зато были другие знакомые. За длинным обшарпанным столом сидели Семен Семенович Абов, Леонтий Климович Фокин, по кличке Мухобой, и Розалия Борзоконь. Она, впрочем, в сторонке, на торце стола, над какими-то бумагами.