Чебаненко Сергей: Ларец старца Нинелия

— А его не нужно пугать. Настоящий ларец ласку любит.

Дунь Ша взяла посылку и прижала к груди:

— Испугался, малыш? Мы не собираемся тебя обижать. Нам просто нужно письмо от старца Нинелия. Ты не можешь нам его отдать?

Ларец разразился радостной переливчатой трелью, мягко выскользнул из рук китаянцы и повис над рабочим столом. Что-то внутри него хрустнуло, крышка посылки откинулась и, кувыркаясь в воздухе, полетела в сторону.

Существо, которое выбралось изнутри ларца, не имело постоянной формы и цвета. Переливаясь всеми мыслимыми радужными окрасами, то превращаясь в причудливо изгибающееся веретено, то распускаясь свободно полощущимся парусом, над столом висело нечто совершенно немыслимое. Оно вытянуло краешек паруса и осторожно коснулось ладони китаянцы. Ещё один его кончик, спирально вертящийся в пространстве змейкой, устремился вслед за парящей под потолком крышкой от ларца, поймал её, потянул вниз и повернул внутренней стороной к нашим глазам.

— «Источник добра, стандартный, автономного питания. ГОСТ 18279-06. Применять только совместно с Заветом!» — прочёл я.

— Сразу видно, что ты славный парнишка, Источник Добра! — Паразитински расцвёл улыбкой. Я впервые в жизни видел, чтобы гоблин улыбался так искренне и добродушно. — Пожалуй, я буду называть тебя Ид!

— А по-моему, это симпатичная маленькая девочка! — возразила Дунь Ша. — И лучшее имя для неё — Ида!

— Давайте примем компромиссное решение! — я подмигнул висевшему над столом космическому гостю. — Будем называть его И-До!

Наверное, моё предложение показалось существу наиболее приемлемым, и оно откликнулось весёлой радугой бликов и волной перезвона колокольчиков.

— Вот и славно! — засмеялась Дунь Ша.

— Дорогой И-До, ты можешь показать нам Завет старца Нинелия?

Космический пришелец ответил радужным всплеском и снова растянулся парусом. Из центра его тела выросло тонкое гибкое щупальце. Конец щупальца был обмотан колечком вокруг перевязанного голубой ленточкой скрученного бумажного листа желтоватого цвета.

Я осторожно вытянул свиток из щупальца И-До. Дрожащими от охватившего меня волнения пальцами я развязал бант и расправил на столе свёрнутый лист. Текст на листе оказался написан всё тем же почерком и теми же чернилами, что и надписи на деревянном контейнере. Я начал читать вслух:

— Жителям планеты Земля от старца Нинелия, проживающего по адресу Галактика, созвездие Кассиопеи, звезда Альфа, вторая планета… Завет… Жители Земли станут человечеством, если каждый преодолеет самоё себя, народы станут одной семьёй и все ежедневно и ежечасно будут отдавать всем частички своей души. Подпись — Нинелий.

— Коротко, конкретно и чётко, — сказала Дунь Ша, мгновение помедлила и весело хихикнула:

— Но совершенно непонятно!

Я и сам ничего не понимал. Что значит «преодолеть самоё себя»? Как собрать народы в одну семью? И как можно ежедневно и ежечасно отдавать всем частички своей души?

К исходу вторых суток полёта к Земле мы наконец установили связь с родной планетой. Причём на связь с нами Центры управления в Лукоморье, Соединённом Пятидесятье и Народной Китаянии вышли почти одновременно. Мы продемонстрировали им сиявшего всеми цветами радуги И-До и по многочисленным просьбам зачитали землянам послание старца Нинелия.

Вместе мы собрались только за ужином. И-До просто сунул два кончика своего паруса в розетку бортовой электросети, а мы занялись подготовкой к трапезе более основательно. Я поочерёдно совал упаковки с продуктами в микроволновку для разморозки и подогрева, Дунь Ша накрывала на стол, а Скотт вертел настройку радиоприёмника, пытаясь найти какой-нибудь музыкальный канал. Но тщетно — пространство было наполнено только разноязычными голосами. Казалось, что не осталось на Земле ни одной радиостанции, которая не транслировала бы в эфир жаркие дискуссии, суть которых сводилась к одному глобальному вопросу — стоит ли нам всё-таки становиться человечеством?

— Вопрос перестал быть риторическим и философским, — глубокомысленно изрёк Скотт, когда мы заняли свои места за столом. — Не прогадаем ли мы, если станем человечеством?

— Мы столько мечтали об этом, — я улыбнулся. — А теперь засомневались^

— Мечты — это только воздушные замки, — фыркнул Паразитински, — а жить всегда хочется в реальном, тёплом и просторном доме. Если верить нашим преданиям и сказкам, переход к человечности неминуемо повлечёт за собой полный отказ от базисных принципов нашей цивилизации — магии и колдовства. Леви, ты готов отказаться от всех достижений магической науки — космонавтики и компьютерной техники, медицины и биологии? Как мы сможем вести без колдовства сельское хозяйство, строить дома, создавать новые машины? Стоит ли жертвовать всем этим, чтобы стать человеком?