Мадлен Л'Энгл - Излом времени

– Нет, я все понимаю.

Она чувствовала себя усталой и на удивление спокойной. Теперь наконец-то тот холод, который заботами тетушки Твари оставил ее тело, оставил и ее душу тоже. Мег посмотрела на папу – все ее смятение и гнев куда-то делись, и она испытывала лишь любовь и гордость. Она улыбнулась папе, прося прощения, и прижалась к тетушке Твари. И на этот раз тетушка Тварь обвила ее рукой.

– Чтто тты ппонниммаешшь? – сурово спросил голос миссис Ведь.

– Что пойти должна я. Никто другой не справится. Я не понимаю Чарльза, зато он меня понимает. Я ему ближе, чем кто бы то ни было. Папа отсутствовал слишком долго, с тех пор как Чарльз Уоллес был еще младенцем. Они не знают друг друга. А Кальвин познакомился с Чарльзом Уоллесом совсем недавно. Если бы чуть подольше, тогда бы это был он, но… ну да, я вижу, я все понимаю: это должна быть я. Больше некому.

Мистер Мёрри, который сидел, упершись локтями в колени, а подбородочком в кулаки, встал:

– Я этого не допущу!

– Ппоччемму? – осведомилась миссис Ведь.

– Послушайте, я не знаю, что вы и кто вы, и мне сейчас, в общем-то, все равно. Я не допущу, чтобы моя дочь в одиночку отправилась навстречу опасности.

– Ппоччемму?

– Но вы же понимаете, что может случиться! А она сейчас слаба, слабее, чем была раньше. Черная Тень едва не убила ее. Я не понимаю, как вы вообще могли о таком подумать!

Кальвин вскочил:

– Может быть, ОНО про вас правду говорило! А может, вы с ним вообще заодно! Если уж кому идти, так это мне! Иначе зачем вы меня вообще с собой взяли? Чтобы заботиться о Мег! Вы сами так сказали!

– Ты уже позаботился, – заверила его миссис Что.

– Да я же ничего не сделал! – крикнул Кальвин. – Вы не можете отправить Мег! Я этого не допущу! Костьми лягу! Я не позволю!

– Разве ты сам не видишь, что Мег и без того тяжело, а ты все делаешь еще тяжелее для нее? – сказала ему миссис Что.

Тетушка Тварь развернула щупальца к миссис Что:

– А хватит ли ей сил, чтобы снова тессерировать? Вы же знаете, через что она прошла!

– Если с ней отправится Ведь, она должна выдержать, – ответила миссис Что.

– Если это поможет, я бы тоже могла отправиться с ней, поддержать ее. – Рука тетушки Твари крепче обняла Мег.

– Ой, тетушка Тварь… – начала было Мег.

– Нет, – отрезала миссис Что.

– Этого я и боялась, – смиренно сказала тетушка Тварь. – Я просто хотела, чтобы вы знали: если что, я…

– Миссис… э-э… миссис Что! – Мистер Мёрри нахмурился и откинул с лица отросшие волосы. Провел пальцем вдоль носа, словно поправляя несуществующие очки. – Вы не забыли, что она еще девочка?

– И к тому же отсталая! – выкрикнул Кальвин.

– Сам ты отсталый! – с жаром возразила Мег, надеясь, что негодование поможет ей унять дрожь. – Я в математике лучше тебя разбираюсь, сам знаешь!

– Хватит ли у тебя мужества, чтобы отправиться одной? – спросила у нее миссис Что.

– Нет, – бесцветным голосом ответила Мег. – Но это не имеет значения.

Она обернулась к папе и Кальвину:

– Вы же знаете, что это единственный выход. Вы же знаете, что меня бы ни за что не отправили одну, если бы…

– Но откуда мы знаем, вдруг они и правда заодно с ОНО? – осведомился мистер Мёрри.

– Папа!

– Ничего, Мег, – сказала миссис Что. – Я могу понять твоего папу. Он сердит, подозрителен и испуган. И я не могу сделать вид, будто тебе не грозит смертельнейшая опасность. Я должна открыто признать: ты можешь погибнуть. Я это знаю. Но я в это не верю. И Золотая Середина в это тоже не верит.

– А она не способна увидеть, что случится? – спросил Кальвин.

– В таком деле – нет, конечно. – Вопрос, похоже, удивил миссис Что. – Если бы мы заранее знали, что произойдет, мы бы… мы были бы как люди с Камазоца. У нас не было бы собственной жизни, все было бы рассчитано и сделано заранее. Ну как тебе объяснить? А, вот! В вашем языке есть стихотворная форма, которая называется «сонет»…

– Ну да, есть, – нетерпеливо кивнул Кальвин. – И при чем тут Золотая Середина?

– Будь так любезен, дослушай, пожалуйста.

Голос миссис Что звучал сурово, и Кальвин ненадолго перестал переминаться с ноги на ногу, будто нервный жеребенок.

– Сонет – это довольно строгая стихотворная форма, не так ли?

– Да.

– Насколько я понимаю, в нем четырнадцать строк, написанных пятистопным ямбом. Это очень жесткий размер, да?

– Да, – кивнул Кальвин.

– И каждая строка должна завершаться строго определенной рифмой. А если поэт что-то напишет не так, это будет уже не сонет, верно?