Вячеслав Запольских - Секретная тайна

На втором заседании очередь дошла и до меня. Олег Леонидович спросил: могу ли я себе представить впуклый шар? Я стал представлять и, видимо, увлекся. Зажмурился, растопырился и стал локтями выделывать разные параболы с гипотенузами, таким образом помогая голове вывернуть шар наизнанку. Наши интеллектуальные утописты даже смеяться надо мной не стали. Оказалось, нужно было просто представить себя внутри шара, и тогда он, действительно, куда ни глянь, везде будет впуклый.

Видимо, единственное, что мне остается — это коллекционировать марки и петь в хоре при домоуправлении.

Вот к такому удручающему выводу я однажды пришел, сидя за столом в своей комнате и разглядывая на подоконнике голубей.

В прихожей щелкнул выключатель и загорелся свет. Я выбежал в коридор. У полочки с зеркалом стояла мама и раздумывала: красить губы или нет? Папа стоял на левой ноге, тер щеткой правую штанину своих самых новых коричневых брюк. Мама, наконец, решила: красить, и открыла патрончик с губной помадой. Но помады там не оказалось. Только на донышке чуть-чуть.

— Принеси с кухни спичку! — скомандовала она. Я принес. Мама аккуратно выскребла из патрончика свою парадную красоту и заслонила собой зеркало.

— В оперный идете? — поинтересовался я. — Вторую часть «Войны и мира» зырить?

— Лишу наследства, — пообещала мама, размазывая помаду мизинцем по губам. — Чтоб я больше таких слов не слышала. Пользуйся великим и могучим, а то никогда не станешь культурным человеком.

— Ага, — сказал я. — А между прочим, культурные люди пишут в «Литературке», что с классикой необходимо знакомиться по первоисточникам, а не по экранизации.

— Мы идем не в кино, а в театр.

— Ну, по эсценизации.

— Сам ты эсценизатор, — холодно заметил папа и уронил щетку.

— Может быть, — согласился я, чувствуя в звучании этого слова что-то обидное. — Только я, между прочим, первую часть этого замечательного спектакля видел. Там Наташа Ростова пела: «Соня, Соня, я приняла мышьяк!». А потом как гробанется — декорации загремели.

— Пожалуй, он прав, — вздохнула мама, подавая упавшую щетку папе. — Действительно, не самое удачное место. Даже просто глупое какое-то… Погоди, ты сказал, что видел первую часть? Что, в школе организовали экскурсию в оперный?

— «Культпоход» это называется, — ответил я. — Только вот на вторую часть вывести никак не соберутся. Ну, да и не обязательно. Я «Войну и мир» в постановке Бондарчука видел, и что там дальше будет — знаю.

— Тихий ужас, — подытожила мама. — Скоро они со сказкой о репке по экранизации знакомиться будут.

— Почему «скоро»? — удивился я. — Про репку мультик показывали, когда я еще читать не умел.

— «Илиада», — сказал папа. — Это никакому «Мосфильму» с Голливудом не осилить. Пошли, Иринка. А ты сиди смирно и закрой лапой нос. И читай «Илиаду».

— И пол вымой! — выдвинула идею мама, открывая дверь.

— Или уроки выучи! — и папа вышел вслед за мамой, споткнувшись о порог. Свет они выключить забыли. Надо же, какие культурные! Из «Илиады» вместе с «Одиссеей» режиссер Кончаловский давно телесериал сделал, с американскими актерами. И «закрой лапой нос» — это из мультика. Про белого медвежонка Умку. Ему мама-медведица советовала закрывать нос лапой, потому что у белых медведей нос — единственная черная точка, и он среди полярных снегов контрастно выделяется.

Я подошел к стеллажу и вытащил «Илиаду».

Уроки, что ли, выучить? Теорема на сорок второй странице — это, кажется, про какие-то треугольники. Интересно, а Бермудский треугольник равнобедренный или равносторонний?

В конце концов, я решил вымыть пол. Но кран в ванной хрипло зажурчал, выплюнул в ведро ржавую каплю и затих.

— Гнев, богиня, воспой Ахиллеса! — сказал я и утащил ведро обратно в чулан.

А когда вернулся в комнату, сразу и не смог сообразить — или у меня в глазах потемнело, или солнечное затмение началось. Из окна в комнату больше не проникал свет. Там, за стеклами, не было видно ничего, кроме тусклого серого тумана. Не успел я как следует испугаться, как в полной тишине вдруг прогрохотал гром, будто молния ударила совсем рядом. Воздух в комнате наполнился озоном, как во время настоящей грозы. И тотчас же туман за окном исчез, вновь разлился дневной свет.