Эмили Родда - Роуэн и бродники

Но Аллун улыбался.

— Смейся, если хочешь, Огден, — сказал он своим чистым, ясным голосом. — Но не забудь, что жители Рина не всегда копались в садах и огородах. Наши предки храбро воевали. Ведь наше племя дралось вместе с твоим, и вместе мы не дали врагу покорить наши земли.

— Правда! — раскатом ударил знакомый голос.

Толпа зашевелилась. Люди обернулись на седоволосую женщину, которая, тяжело опираясь на палку, стояла в тени. У Роуэна сердце снова ушло в пятки — он узнал старую Ланн.

— Ты, бродник, наверное, радовался, стоя с нами плечом к плечу, когда наступали зибаки! — возвысила она голос. — Вспомни-ка их железные клетки! Вспомни Великую Равнинную войну! Вспомни, сколько народу погибло! Вспомни это все и подумай, стоит ли так шутить.

Жители Рина одобрительно загудели.

— А мы ничего и не забыли, уважаемая Ланн, — мирно ответил Огден, протягивая руки к огню. — Мы, бродники, помним все. Мы помним, например, что вашим сильным воинам очень пригодились хитрые уловки нашего племени, чтобы лучше подкрадываться к противнику и незаметно на него нападать. — Его голос стал тише. — Мы не забыли, как бродники кормили и укрывали их, когда они падали от голода на диких равнинах, совсем не похожих на их мирные поля и маленькие дома с амбарами, забитыми всяким добром. Мы не забыли, как рядом с ними сражались бродники и тоже сотнями гибли, хотя могли бы спокойно ускользнуть и оставить их биться в одиночку. — Вождь слегка улыбнулся и закончил: — Нет, мы-то ничего не забыли. А вот у иных-прочих память, кажется, короткая.

Сказав все это, он подобрал с земли листик лютика и принялся вертеть его между пальцами.

Вокруг костра повисло молчание, и молчание недоброе. Потом Огден поднял глаза. Они горели, точно искры костра, и улыбка его стала шире.

— И все-таки, Ланн из Рина, ты права, — признал он. — Ваш короткий рассказ — это рассказ о героях, и мы, бродники, хорошо об этом знаем. Мы знаем, как высоко ценится у вас храбрость. — Его губы дрогнули. — Храбрость для вас — то же, что упорный труд, хороший дом, полное брюхо и проторенный путь. А значит, вы и вправду высоко ее цените. Мы это знаем, хотя нельзя сказать, что понимаем. И если иной раз мы, легкомысленные бродяги, шутим над вами шутки, так это, жители Рина, мы не со зла. Скорее уж мы сгинем в провале Унрин, чем нарочно обидим вас. Простите великодушно.

И он склонил голову.

Многие жители Рина одобрительно закивали в ответ. Но ребятишки-бродники захихикали, прикрывая рты ладошками. Роуэн понял, что Огден снова посмеялся над ними. И еще он понял, что шутил вождь не просто так. Слова Ланн разбередили старую рану. Они резали, точно ножом.

Аллун тоже это почувствовал. Роуэн видел, как заблестели его глаза и крепко сжались губы. Но он кивнул Огдену и улыбнулся всем остальным:

— Ну, теперь, когда все успокоились, можно, я все-таки расскажу?

Огден развел руками:

— Ладно, говори, Аллун, сын Сары из Рина и бродника Форли. В твоих жилах течет кровь обоих племен. Мы готовы тебя выслушать.

— Да, да, рассказывай, Аллун, а мы послушаем, — поддержала Огдена старая Ланн. — Только лишнего не добавляй. Нечего тут долго рассусоливать. Того, чего не было на самом деле, и говорить не стоит.

Огден поднял свои косые брови и бросил на нее удивленный взгляд.

Но Роуэн знал, на что намекала Ланн. Она боялась, как бы Аллун ненароком не разболтал про горную ягоду, которая растет на Горе, рядом с пещерами. Она боялась, что он начнет хвастаться, как он отведал этих самых ягод, потом угостил ими Марли, потом насыпал их полные карманы и принес домой, в Рин. Она боялась, что он разгласит их тайну.

— Не волнуйся, Ланн, — еле слышно сказал Аллун. — Я тебя не подведу.

Он пристально посмотрел на Огдена и повел свой рассказ:

— Однажды утром жители деревни Рин проснулись и увидели, что Река, которая спускалась с Горы и, куда-то спеша, бежала через деревню, превратилась в жалкий ручеек. К вечеру он совсем обмелел…

Вокруг костра воцарилась тишина. Роуэн видел, как взрослые бродники останавливались, прислушивались и подходили поближе к Аллуну. Он увидел Зеел, самую главную из предвестников, потому что она протиснулась в середину толпы. Бродникам было известно, что для жителей Рина и для их букшахов Река — это сама жизнь. Даже в глазах у Огдена потухли насмешливые огоньки.

Пока Аллун рассказывал, Роуэн прикрыл глаза. Ему ведь не обязательно было слушать эту историю, он и так ее знал. Она случилась с ним самим, с Силачом Джоном, садовником, хлебопеком Аллуном, ткачихой Марли, Бронден, которая мастерила столы, скамейки и всякую прочую мебель, и мельниками Вэл и Эллисом.