Александр Грэй-Биркин - Дракон острова Кенгуру

Кляксе, от этих слов, стало тяжело на душе, но Усач начал его успокаивать, сделав из своей трубки очередную затяжку:

— Но, если, при кораблекрушении поможет Бог, или дьявол, или, хотя бы чёрт, — то можно спастись.

— Или, если ты оказался за бортом, никто тебя не заметил, и корабль уплыл, то с божьей помощью, иногда, но редко, спастись можно, — подтвердил Гвоздь, соглашаясь с Усачом, и кивая головой.

Затем, Гвоздь внимательно уставился на Кляксу, кивнул на Усача, и начал рассказывать:

— В тысяча семьсот седьмом году, со мной и Усачом, произошёл случай. Тогда, в Тихом океане, недалеко от Новой Гвинеи, наше судно попало в очень сильный шторм.

— Да, да, — поддакнул Усач, делая очередную затяжку из своей трубки. — Никогда не забыть.

Клякса слушал, раскрыв рот, а Фикса молчал и, от скуки, уставился в окошко, и стал наблюдать за водной морской гладью. А Гвоздь, для Кляксы, продолжал рассказывать:

— Мы с Усачом крепили шлюпку, которая была плохо закреплена. Но на очередном всплеске волны и ветра, нас обоих, вместе со шлюпкой, выбросило за борт. Экипаж нас не заметил, и корабль уплыл без нас.

Клякса внимательно слушал Гвоздя. Гвоздь сделал паузу, затем, кивнул на Усача, и продолжил:

— Я и Усач оказались в открытом океане.

— В открытом океане… Гм…, - с жалостью протянул Клякса.

Усач прекратил курить свою трубку, так как в ней кончился табак, очистил её от пепла, стряхнув его в окошко, и добавил:

— У нас не было никаких надежд на спасение. Вокруг бушевал шторм, и мы не могли, даже, в шлюпку забраться. Нас бросало из стороны в сторону, как брёвна. Мы барахтались в океане, и, чуть было, не утонули. Хорошо ещё, что в тропиках и на экваторе вода в морях и океанах тёплая.

Гвоздь, подтверждая сказанное, закивал головой, и сказал:

— К счастью, нас обоих, вместе со шлюпкой, выбросило штормом, на ближайший маленький остров.

Клякса подумал, и спросил:

— И кто же вас, потом, оттуда, вытащил?

— Сами выбрались, — ответил Гвоздь.

Усач закивал головой, и подтвердил:

— Да, да, сами. Через два дня шторм стих, и засияло солнце.

Гвоздь зажестикулировал руками, и продолжил рассказывать:

К великому счастью для нас, в шлюпке был канат, верёвка, рыболовецкие сети, пустая бочка, топор, пила и немного гвоздей.

— Это нас и спасло, — кивнул головой Усач.

Клякса, ни на минуту, не прекращал слушать Гвоздя и Усача, а Фикса не прекращал смотреть в бортовое окошко, не проявляя никакого интереса к их рассказу. Гвоздь продолжил:

— Мы запаслись пресной водой, настреляли птиц, из самодельного лука, наловили рыбки и запаслись провизией на много дней вперёд.

Усач, тут же, подтвердил:

— Так всё и было, Клякса.

Клякса, ещё внимательнее, сосредоточился, ни на миг не отвлекаясь, и с большим любопытством слушал Гвоздя, который рассказывал, делая, иногда, небольшие, пятисекундные паузы:

— Мы стали думать, как нам выбраться с этого проклятого острова. И на восьмой день придумали.

— Что вы сделали? — с нетерпением, спросил Клякса.

Гвоздь сделал очередную пятисекундную паузу, и уверенным голосом, не моргнув глазом, сказал:

— Мы, вдвоём, с помощью рыболовецких сетей, поймали трёх больших океанских акул!

— Трёх океанских акул? — удивлённо спросил Клякса, глядя то на Гвоздя, то на Усача.

Усач кивнул головой, и подтвердил:

— Так точно. Трёх белых акул. Утром выловили первую, и загнали её в маленькую бухточку острова, закрыв ей выход. В полдень выловили вторую, а вечером третью, самую крупную и сильную. Все трое оказались самками, и мы дали им женские имена — Клара, Марта и Афродита.

— Ух! — среагировал Клякса, с восторгом, и через секунду спросил: — Толк-то, от акул, какой?

— Ты слушай, Клякса, — сказал Усач.

Гвоздь, после небольшой паузы, продолжил:

— Мы срубили несколько деревьев на этом зелёном острове, и сделали три дышла и оглобли.

— Да, да, Клякса, три дышла и оглобли, — сказал Усач, кивая головой, и положил свои руки на стол-бочку.

Клякса хлопал глазами и ничего не понимал.

— Затем мы, из верёвки, сделали вожжи и всё необходимое оснащение, запрягли акул в тройку, уселись в шлюпку, которую крепко прицепили за оглобли, дёрнули за вожжи, и поплыли, — бодро сказал, не моргнув глазом, Гвоздь.

Последнюю фразу Гвоздь произнёс настолько уверенным тоном, что у доверчивого Кляксы почти не оставалось сомнений в правдивости всего сказанного. Сам Клякса был восторженно удивлён. Он округлил глаза, уставившись на Гвоздя, и не мог вымолвить ни слова. Гвоздь продолжил рассказ: