Дэвид Класс - Огненный шторм

— Джек, лови миг удачи! — кричит Эко. — Ради этого отец послал тебя на тысячу лет в прошлое!

— НЕТ! — Голос Даркона звенит от отчаяния. — Не делай этого! Она тебя обманывает! Вынуждает совершить роковой шаг! Джек, данниты — секта самоубийц! Они не хотят спасать будущее, ОНИ ХОТЯТ ЕГО УНИЧТОЖИТЬ! Они проиграли — и теперь хотят не оставить от мира камня на камне!

— Не слушай его, он лжет! — напирает Эко. — Дорога каждая секунда! Сделай то, ради чего ты родился на свет!

Но я внимательно слушаю Даркона. Ничего не могу с собой поделать. По-моему, он в чем-то прав.

— Вы проиграли битву за будущее, — говорю я Эко. — Мне Джиско рассказал.

Слышать такое ей не радостно. Подыскивает нужные слова, хочет возразить.

Даркон успевает первым.

— Да, они проиграли! Вот почему они отправили тебя в прошлое — чтобы ты покончил с будущим! Если ты при помощи Пламенника спасешь океаны, то радикально изменишь будущее! Через тысячу лет все будет иначе! Не только коралловые рифы, но и люди! Твои мать и отец вообще не родятся! Если ты сделаешь то, чего они хотят, и изменишь настоящее, в будущем твои родители перестанут существовать. А тогда перестанешь существовать и ты, их сын! Стоит тебе это сделать — и через несколько минут все в этой пещере исчезнет! Ты покончишь с собой, убьешь обоих родителей, а заодно и весь мир, откуда ты родом!

Ложь! — уверяет меня Джиско. Не раздумывай! Действуй!

А кто мне, интересно, намекал, что моя судьба хуже Эдиповой? — напоминаю я Джиско. Еще бы — раз мне придется убить собственных родителей. И вообще он дело говорит. Если я сейчас изменю что-то важное, то повлияю на все будущее. А как же иначе?

Время устроено совсем по-другому! Это не река, где стоит сдвинуть камешек в верховьях, и она до самого низа потечет иначе!

— Вот именно, Джек, — подтверждает Эко. — Этот человек — хитрый и отчаянный лжец. Чтобы обмануть тебя, он использует упрощенческую, устарелую модель пространства-времени. Сейчас мы не можем объяснить тебе все. Твой отец мудр и добр и послал тебя сюда спасать и сберегать, а не уничтожать! А теперь не пропусти свой звездный час, исполни свое предназначение!

У меня голова идет кругом. Одурел я от их споров и разговоров. Они все бьют меня по самому больному месту. Я не знаю, кто я такой. Кто послал меня в прошлое. И зачем.

Они продолжают спорить. Слова и мысли так и вьются вокруг.

Может, интуиция подскажет? Что хорошо? Что плохо? На первый взгляд Эко и Джиско — хорошие. Даркон — воплощенная подлость. Мой отец, каким я его видел, показался мне мудрым. Отец Даркона преследовал меня в страшных снах.

Вспоминаю риф, на который я нырял. Подводный райский сад. Причудливые губки. Величественные кораллы. Загадочные, чудесные подводные твари.

Даркон был готов все это погубить.

Мне становится ясно, что делать.

Делаю шаг вперед и в мгновение ока освобождаю сознание. Пульсирующий серебряный свет течет прямо сквозь меня. Тянусь к нему, словно к какой-то части собственного тела. На этот раз рука не натыкается на поверхность помоста. Немыслимо твердое вещество, отразившее Дарконов лазер, сопротивляется мне не сильнее озерца под горным источником. Опускаю руку в озерцо. Касаюсь нежной теплоты Пламенника. Правая рука накрывает мерцающую сферу.

Вынимаю руку из помоста — и Пламенник выходит с ней. Он свободен. Получилось! Только не спрашивайте как.

Поднимаю Пламенник над головой.

И тут рука у меня загорается! Ору. A AAA A AAA!

Пытаюсь отшвырнуть Пламенник. Никакой реакции. Я парализован. И горит у меня не только рука. Плечо, голова, все тело шкварчит, полыхает, поджаривается! Я охвачен красно-оранжевым пламенем.

Это Пламенник решил меня сжечь — или это я сам что-то натворил?

Ни то ни другое. Это наша связь. Воссоединение. Что-то во мне высвободило Пламенник Я как-то сумел достучаться до его первобытной силы, проложить к нему духовную дорожку на уровне куда глубже, чем клетки и даже ДНК. К науке это отношения не имеет. Это волшебство — и даже еще круче.

Настал тот миг, ради которого я появился на свет! Это предрекал Кидда Таинственный, об этом узнал мой отец — и пожертвовал моим детством ради того, чтобы этот миг настал; ради него семейная пара, которая притворялась моими родителями, долгие годы любила меня и лгала мне. И вот час пробил!

Наверное, эта боль даже сильнее, чем родовые муки, сильнее, чем смертные. Но именно это я и вижу. Рождение и смерть. Сотворение и разрушение. Я — внутри Пламенника.