Жан Жубер - Дети Ноя

Ма и Ноэми перестали размахивать косынками. Все мы инстинктивно пригнулись. Замерев на месте, мы испуганно смотрели, как вертолет улетает по направлению к долине, где он вдруг заложил новый вираж и, сбросив высоту до десяти метров над уровнем снега, вернулся обратно. Вихрь, поднятый его лопастями, растрепал верхушки пихт на обочине дороги.

— Осторожно! — сказал Па, подталкивая нас к люку, — Будьте готовы спуститься в случае опасности.

Сам он остался в арьергарде, настороженно глядя на вертолет.

Аппарат медленно опускался, словно с намерением приземлиться, но, разумеется, ни наст, ни шаткая наша терраска не выдержали бы его веса. Вдруг в нижней части фюзеляжа раскрылся люк и оттуда показался темный предмет, вроде бы ящик, спускаемый на пеньковом тросе; наконец он глухо ударился о помост.

Что-то щелкнуло. Трос отстегнулся от ящика, мгновенно втянулся в люк, и тот захлопнулся. Ни лица, ни голоса — ничего. Грациозно покачав фюзеляжем, что, в общем-то, было довольно неожиданно для такого с виду неуклюжего гиганта и, вероятно, означало прощальное приветствие, вертолет набрал высоту, взял курс на долину и скоро исчез из виду.

С нами остался лишь этот объемистый ящик, к которому мы приблизились со смесью любопытства и опаски, заметив, что и на нем есть надпись на таинственном, совершенно неизвестном нам языке. Па опять сделал нам знак отойти и взмахом ножа распорол пластиковый чехол, под ним оказался черный металлический ящик, который он открыл с величайшими предосторожностями. Потом он начал вынимать оттуда пестрые банки и коробки, по всей видимости, с консервами, за ними последовали пачки печенья, пакеты с какими-то порошками, спиртовка с таблетками спирта, три пачки сигарет и книга.

В последнее время мы уже довольно сильно голодали, так как из продуктов у нас оставалось только немного молока и сыра, несколько реп и жалкий хлеб, испеченный из овсяной трухи. Вот и все, что мы ели, с тех пор как покончили с нашими курами. Корова теперь давала не больше двух литров в день, и мы с ужасом думали о том дне, когда придется зарезать ее; ведь другого средства избежать голода у нас не было. Отец записал в своем дневнике, насколько его терзала все более реальная перспектива убийства бедной животины: к дневным душевным мучениям добавились и ночные кровавые кошмары.

Вот почему появление вертолета явилось для нас настоящим чудом: ведь содержимое ящика давало нам отсрочку на четыре-пять дней, а то и на неделю, если мы экономно распорядимся им. К тому времени большая часть снега стает, и мы попытаемся выйти из дома, хотя и без особой надежды на удачу. Ведь если жители деревни и пережили катастрофу, то теперь они испытывают те же лишения и вряд ли смогут оказать нам помощь. Но зато вертолет, конечно, вернется. Так, но крайней мере, утверждал отец, внезапно оживившийся и повеселевший, когда он вскрывал наугад одну из банок, сюрпризом свалившихся на нас с неба. Мы глядели на него во все глаза и, должен признаться, что от одного только зрелища приподнятой крышки у меня потекли слюнки. То, что под ней оказалось — коричневатая студенистая масса непонятного состава, от которой в лучшие времена мы брезгливо отвернулись бы, — сейчас привело нас в такой восторг, что мы готовы были, как настоящие дикари, наброситься и проглотить ее тут же, на месте, если бы Ма, как истинная хозяйка, не настояла на том, чтобы разогреть ее.

Так что пришлось нам потерпеть еще несколько минут перед тем, как накинуться на еду, которая мгновенно исчезла с тарелок вместе с жалкими лепешками, заменявшими нам хлеб. Содержимое банки оказалось вполне приемлемым и напоминало по вкусу телятину, сдобренную сахаром, лимоном и лакрицей. Наверняка это был один из тех богатых калориями и витаминами синтетических продуктов, которые у нас научились изготовлять из нефти; они позволяли людям питаться рационально и не тратя времени на готовку. В самом деле, прикончив банку, которая была не так уж и велика, мы почувствовали себя вполне сытыми. При таком режиме мы сможем продержаться дней десять, не меньше!

Потом Ма развела один из порошков и получился напиток, напоминавший кофе, а Па закурил сигарету. Такого уже не бывало давным-давно, и конец обеда уподобился маленькому празднику. Мы принялись обсуждать появление нашего странного гостя. Каждый высказал свою гипотезу: Па утверждал, что, судя по буквам, он азиатского происхождения, я больше склонялся к африканскому, — может быть, из-за черного цвета аппарата, а Ноэми упорно настаивала на том, что он явился с Луны. Наверняка лунные жители, увидев катастрофу, послали на землю гигантские ракеты, полные съестных припасов, машин и вертолетов. Впрочем, то, что мы съели, и впрямь походило на лунную пищу. Что же касается Ма, до того момента молчавшей, то она вдруг заявила, что, по ее мнению, в вертолете не было ни одной живой души, иначе мы бы наверняка заприметили чей-нибудь силуэт, голову, руку — словом, любой признак жизни. Но ведь мы ничего не увидели! Значит, это был робот, управляемый на расстоянии. Кем? Вот об этом она понятия не имеет.