Владимир Малов - Подарки Галакспола

Ну и, конечно, парижане оказались совсем непохожими на москвичей. Так, например, какой-то парижский сорванец промчался по тротуару на велосипеде чуть ли не в сантиметре от Петра, а потом обернулся, бросив на ходу: «Пардон, месье!»

– Что это он? – не понял Петр.

– Извиняется, – объяснил Бренк, – что очень близко от тебя проехал. А иначе не мог, потому что с тротуара упал бы.

– Ну и ну! – только и сказал Петр.

По узкому мосту, мощеному серым булыжником, друзья перешли на левый берег Сены.

– Это – Новый мост, – сказал Златко. – Но он только так называется, а на самом деле это самый старый мост Парижа. Новым он был несколько веков назад. А теперь мы идем по улице Дофина.

– А Лувр где? – спросил Костя, вновь припомнив «Трех мушкетеров».

– Лувр на другом берегу Сены, – ответил Златко. – И Гранд-Опера там же, и Елисейские поля с Триумфальной аркой, и Вандомская площадь. Зато на этой стороне Дом Инвалидов с гробницей Наполеона, Сорбонна, Эйфелева башня. Но вы же не последний раз в Париже! Все успеете посмотреть.

Костя с сомнением покрутил головой.

Но некогда было размышлять о грядущих перспективах, его поглощали все новые и новые впечатления.

Улица Дофина (он смутно припомнил, что в каком-то романе встречал это название) оказалась узкой, с домами, мало изменившимися с эпохи средневековья. Если бы не обилие машин и самый современный товар в маленьких магазинчиках и на лотках торговцев, вполне можно было бы представить себя в шестнадцатом или семнадцатом веке.

А еще через несколько улочек Костя опять припомнил «Трех мушкетеров».

– Улица Вожирар, – объявил Златко тоном экскурсовода. – Теперь нам осталось только обогнуть Люксембургский дворец и войдем в сад.

– Улица Вожирар! – ахнул Костя. – На ней же Арамис жил! Послушай, Златко, а книга «Три мушкетера» дошла до двадцать третьего века?

– Не просто дошла, – ответил Златко. – У нас даже целая Галактика называется «Три мушкетера и д’Артаньян».

– Молодцы! – одобрил Костя. – Вполне заслуженно назвали.

– Все, пришли! – объявил Бренк. – Люксембургский сад!

Знаменитый Люксембургский сад оказался обыкновенным парком с аллеями и газонами.

Правда, был он тщательно ухоженным, а от любого московского парка отличался и тем, что многочисленные парижане непринужденно расположились прямо на газонах: сидели, лежали, потягивали напитки из бутылок и банок. А мальчишки тут же играли в футбол.

– А где же космокатера стоят? – спросил Петр. – Людей столько вокруг…

– Космокатера защищены эффектом кажущегося неприсутствия, – ответил Златко. – Попросту говоря, невидимы. Диаметр временного канала тридцать метров. Когда мы войдем в этот круг, тоже станем невидимыми для парижан, зато увидим космокатера и наших ребят.

Петр открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но Бренк его опередил.

– Временной оазис, – сказал он, – окружен специальным кольцом защиты. Действует она так, что никто к нему не может подойти. Но безо всяких силовых мер! Просто никому вокруг даже в голову не приходит подойти поближе.

Теперь четверо друзей, словно завзятые парижане, тоже шагали прямо по изумрудному газону Люксембургского сада.

Никто не обращал на них никакого внимания. Костя, хоть и был переполнен парижскими впечатлениями, теперь ощущал новый приступ волнения: еще немного, и они с Петром попадут ни куда-нибудь, а в двадцать третий век, кусочек которого каким-то непостижимым образом их необыкновенные друзья перенесли в Париж двадцатого века.

И наконец, пройдя кольцо защиты, они ступили во временной оазис.

Только что перед глазами был пустой изумрудный газон, и вдруг оказалось, что на нем, теснясь, стоят несколько загадочных конструкций, основу которых составляли поблескивающие металлом вытянутые цилиндры; словно паутиной, эти цилиндры были опутаны множеством тонких ажурных деталей, сплетавшихся между собой в самых немыслимых сочетаниях.

Да это же и есть космокатера, вдруг понял Костя. А как же они летают? Ведь устройство для полетов в космосе должно быть, вроде бы, гладким, обтекаемым, а тут эта металлическая паутина!

Но поразмыслить дальше на эту тему ему не удалось: тут же его с Петром окружили десятка полтора смеющихся ребят. Они наперебой стали называть свои имена, и Костя с Петром поначалу, конечно, никого не запомнили.

Вот только имя Иммануил показалось Косте знакомым, и он припомнил, что этот Иммануил вроде бы тоже проводил каникулы на необитаемом острове, однако раньше или позже, чем они сами.