Джон Стивенс: Изумрудный атлас

— Ты видела его! Ты знаешь, что он сломает твоего волшебника, как прутик, а затем сделает вас всех своими рабами! Но я могу помочь! Я помогу тебе раздобыть две оставшиеся книги! Неужели ты не понимаешь, что это твоя единственная надежда? Он никогда не перестанет искать! Ты должна первой найти Книги!

— Мы спрячемся…

Старуха зашипела и презрительно взмахнула скрюченной рукой.

— Спрячетесь? Надолго ли? На всю жизнь? Смешно! Он вас найдет. Он найдет вас, а с вашей помощью отыщет Книги, и вот тогда он уничтожит весь этот мир! Я ведь рассказала тебе, что могут эти Книги. И потом, — старуха зловеще оскалилась, — мне казалось, будто ты сильнее любишь своих родителей…

Сердце бешено заколотилось в груди Кейт, ей вдруг стало нечем дышать.

— О чем… о чем вы говорите?

Графиня улыбнулась, чувствуя, что чаша весов склоняется в ее сторону.

— Значит, волшебник до сих пор ничего тебе не рассказал? Ах, как нехорошо, как нехорошо с его стороны. Но старушка Графинюшка всегда в курсе всех новостей. Особенно когда речь идет о mon petit oiseau. [11] Моих маленьких пташках ( фр. ). Ровно десять лет назад Грозный Магнус наконец-то пронюхал о тебе, малыше Майкле и малютке Эмме.

— Но как…

— Пророчество, как же еще! Были знаки. Но волшебник оказался шустрее. Выхватил вас прямо из-под носа моего хозяина. А вот вашим милым родителям повезло гораздо меньше. Да-да, гораздо меньше! — Она придвинулась еще ближе. — Вот уже десять лет, ровно десять лет, ваши любящие родители томятся в плену у Грозного Магнуса!

— Вы врете.

— Ах, милая, как бы тебе хотелось так думать, правда? Но ты отлично знаешь, что я сказала правду! Твои родители — пленники Грозного Магнуса, и единственная возможность освободить их — это найти две оставшиеся книги раньше, чем это сделает он! Но для этого тебе понадобится помощь Графинюшки!

Ее родители были пленниками. Вот почему они не вернулись за ними. Несмотря на весь ужас этого открытия, Кейт почувствовала странное облегчение. История ее жизни наконец-то прояснилась.

Страшный треск разорвал воздух, и когда Кейт с Графиней обернулись, то увидели, как новый чудовищный залп, еще сильнее прежнего, обрушился с кораблей на город. Ракотис был обречен. Графиня клещами вцепилась в руку Кейт:

— Скорее! Возьми меня с собой! Я твоя единственная надежда!

Но Кейт покачала головой и спокойно ответила:

— Нет. Вы остаетесь.

Она вырвала руку и сразу же призвала магию. Последнее, что она увидела, была Графиня, кошкой прыгнувшая на нее на фоне пылающего со всех концов города.

В следующую секунду Кейт уже стояла в спальне — одна, прижимая к груди изумрудно-зеленую книгу.

— Эй! Что ты делаешь? Мне показалось, ты хотела ее спрятать. — Эмма стояла в дверях. — Ты в порядке?

Только теперь Кейт поняла, что стоит затаив дыхание. Она с шумом выдохнула.

— Со мной все замечательно. Я просто… Эмма, в чем дело? Что случилось?

В глазах ее сестры стояли слезы.

— Идем, Кейт! Ты должна это увидеть!

Проносясь следом за Эммой по темным коридорам дома. Кейт невольно отмечала повсюду следы глубокого запустения: зеркала покрылись слоем копоти, по углам висела паутина, погрызанные мышами половики едва прикрывали пыльные скрипучие полы. Иными словами, дом выглядел в точности так же, как в тот день, когда они отправились в прошлое. Эмма не рассказала, в чем дело, и это было даже к лучшему, поскольку Кейт все равно не могла думать ни о чем, кроме последних слов Графини. Их родители были пленниками Грозного Магнуса, и единственная надежда спасти их заключалась в том, чтобы первыми отыскать две оставшиеся книги. Кейт понимала, что должна обо всем рассказать Майклу и Эмме. Но сначала ей нужно было поговорить с доктором Пимом.

Они остановились у дверей в бальный зал. Эмма повернулась к сестре.

— Готова?

Не дожидаясь ответа, она повернула ручку. Когда двери распахнулись, музыка и свет оглушили Кейт. Бальный зал был полон людей, евших, пивших и болтавших друг с другом, так что в первую секунду Кейт почудилось, будто они снова попали на призрачный санкт-петербургский раут Графини. Но это не был бал Графини. Играла праздничная музыка. Огромная ель возвышалась в центре комнаты. Стены были завешены гирляндами и остролистом. Но главное — гости, хоть и были одеты в свои лучшие наряды, нисколько не напоминали сливки санкт-петербургского света. И еще здесь были дети. Они носились по всему залу, сновали между взрослыми, гонялись друг за другом, хохотали и вопили от всей души.