Джон Стивенс - Изумрудный атлас

— Так давай запрем дверь! Мы его не выпустим!

Габриэль упрямо покачал головой.

— Я должен убедиться.

Эмма едва не обезумела от этих слов, ее стала бить дрожь, на глаза навернулись слезы. Раздался оглушительный треск. Пол, на котором они стояли, просел на два фута.

— Нет! Ты… Это безумие! Я тебе не позволю!

Габриэль присел на корточки, чтобы их лица были рядом.

— Я должен это сделать. Иначе все, кого убьет эта тварь, будут на моей совести. Жизнь ставит задачи каждому из нас. Это моя задача.

— Но ты… ты… — Эмма уже плакала вовсю, но ей было наплевать. Она должна была доказать Габриэлю, что он городит несусветную чушь и должен немедленно пойти с ней, но почему-то смогла выдавить только: — Ты не можешь… не можешь…

Габриэль положил руку ей на плечо и заглянул в глаза.

— Я не знаю, что случилось с вашими родителями и почему они сделали то, что сделали. Но в целом свете я не мог бы найти лучшей дочки, чем ты.

Рыдая в голос, Эмма бросилась ему на шею. Она твердила, что любит его, что никогда его не оставит, и пусть он говорит что хочет, она все равно его любит…

— Я тоже тебя люблю. Но ты должна идти. — Габриэль разжал ее руки, обвивавшие его шею, и подтолкнул Эмму к лестнице. — Иди! Быстро!

Дрожа всем телом, ненавидя себя за каждый сделанный шаг, Эмма повиновалась. Добравшись до двери, она обернулась назад. Габриэль уже повернулся лицом к чудовищу. У него не было ни меча, ни ножа, ни другого оружия, и когда тварь бросилась на него, он просто прыгнул ей навстречу и обхватил руками. В следующую секунду они вместе рухнули в темноту.

Несколько минут спустя Эмма слепо брела вдоль края ущелья, слезы застилали ей глаза, но она снова и снова шептала:

— Он же Габриэль, он справится, он же Габриэль, он Габриэль…

Когда Майкл и дети добрались до берега, их уже ждал отряд мужчин и гномов, вышедших из прохода, открытого доктором Пимом.

— Быстрее, вытаскивайте лодку! — прокричал знакомый голос. — Да не мешкайте! Эх, разрази вас гром, дайте-ка я сам!

Король Робби ухватился за корму шлюпки, целая толпа людей и гномов бросилась ему на помощь, и вместе они вытащили лодку на берег. Только когда мужчины принялись вытаскивать ребятишек, Майкл наконец выпустил весла. Никогда еще он не испытывал такой усталости, спина и плечи у него не разгибались, он не мог поднять рук. Когда он попытался выбраться из лодки, то споткнулся и рухнул ничком прямо на каменистый берег.

— Эге, парнишка, да ты совсем вымотался.

Это был Уоллес. Он поставил Майкла на ноги и продолжал поддерживать, опасаясь, как бы тот снова не упал. Робби и отец Стивена Мак-Клаттери бросились к ним.

— Там… еще остались дети.

— Сколько их еще? — рявкнул Робби. — Говори же скорее, мальчонка!

— Тридцать… по меньшей мере. И там еще доктор Пим и Кейт. Доктор Пим расправился со всеми Крикунами. Но о Графине я ничего не знаю.

Все новые и новые люди обступали их.

— Нужно вернуться за ними!

— Спускайте лодку на воду!

— Стойте! — крикнул король Робби. — Мы все слышали взрыв. И даже здесь слышно, как трещит и скрипит плотина. Вы и полпути не успеете пройти, как она обрушится!

— Что же нам делать? Позволить детям погибнуть?

— Нет, ясное дело. Но тут надо мозгами пораскинуть. Как нам добраться туда, чтобы нас не утянуло в ущелье, когда плотина рухнет? Вот в чем вопрос, разрази его гром!

Мужчины и гномы начали кричать хором: одни предлагали свои планы, другие на чем свет поносили Графиню, третьи орали, что пускай их утянет в ущелье, но на корабле остались их дети и нужно их спасать; и все спорили и перебивали друг друга, а король Робби и отец Стивена Мак-Клаттери снова и снова тщетно пытались призвать толпу к порядку.

Майкл посмотрел на корабль Графини, неподвижно стоявший посреди темного озера. Плотина издала еще один горестный стон, похожий на вопль раненого животного.

Майкла вдруг осенило. Внезапно он понял не только то, чем все это обернется, но и то, что спасти детей может только он. Повернувшись, он бросился бежать по берегу.

— Эй, парнишка! — крикнул ему вслед Уоллес. — Ты куда это?

Но Майкл даже не обернулся.

Снаружи каюты Графини кричали дети. Внутри доктор Пим никак не мог очнуться. Сколько ни трясла его Кейт, сколько ни звала по имени, он просто лежал и не шевелился. Наконец, бросив последний взгляд на неподвижное тело Графини, Кейт положила книгу на грудь доктору Пиму, подхватила его под мышки, вытащила за дверь и поволокла по коридору на палубу, прося прощения каждый раз, когда волшебник ударялся головой о пол или ступеньки.